Страдания юного Зингера. Рассказы разных десятилетий

Вокруг меня множество людей — и ни одного знакомого лица. Я тоже вписан в привокзальный пейзаж. В руках у меня книга. Это меня и смущает. Она — единственная реальность. Я вижу имя автора и название. Вот она, эта книга, — здесь, передо мной, на столе.

Музей

Большего одиночества, чем в музее, и придумать невозможно. Народу полно, а все равно — тишина. Самая настоящая благоговейная тишина. Картины — безмолвные, как ты сам. Ходи неторопливо, вспоминай, занимайся самоанализом — сколько душе угодно. И заодно к прекрасному приобщайся. Становись рядом с великими. Посмотришь, например, на «Черный квадрат» Малевича и прошепчешь про себя с холодком в сердце, подобно Пушкину: «И я бы мог…»

Зеркало

На открытой полке старого буфета в беспорядке разбросаны мелкие деньги, письма, ножницы, носовые платки… Вот в углу и электробритва. Я беру ее и, стараясь не смотреть на себя в зеркало, почти на ощупь бреюсь.

Я не люблю смотреться в зеркало. Если у меня все идет хорошо — сияю, словно масляный блин. Терпеть не могу свою откормленную самодовольную рожу… Если что-то не ладится — лицо мое делается желто-серым, узким, тоскливым. Тоже — приятного мало. Просто противно!

А свое настоящее лицо — я когда-нибудь увижу?

И что хуже всего: я боюсь, что однажды утром встану, а мне скажут: «Да вы посмотрите на себя в зеркало — на вас ведь лица нет!»

Майор Ковалев, как известно, только нос потерял… А я — лицо?.. Нет, нет, лучше на ощупь побреюсь.

Бритва

А вот еще проблема — бритье.

Если бриться станком — запросто можно порезаться. Если опасной бритвой — можно и порезаться, и соблазну поддаться: зарезаться. Если электрической — вдруг током долбанет? Опять же: приятного мало.

Нет, лучше совсем не буду бриться.

Вот и хожу с бородою…

Сказка

Жили-были… впрочем, почему в прошедшем времени?.. живут-бывут и до сих пор — мужчина и женщина. Познакомились они случайно, по телефону, и ну, что тут поделаешь?! — полюбили друг друга с первого же слова. Так полюбили, что дня не могли прожить, чтобы не позвонить…

И вот — спустя девять месяцев, как и полагается, родилось у них дитя. Разве странно? Но разве телефонный провод не похож на пуповину?..

Ну, пожалуй, тут и сказка вся.

Спи, усни, малыш…

И снова телефон

«Меня преследуют две-три случайных фразы…» — написал Мандельштам.

Подобное случается, наверное, с каждым.

…Меня преследует один и тот же сон.

Я должен позвонить по телефону — дозвониться мне надо обязательно! Во сне я даже не знаю: кому и зачем. Знаю: обязательно надо! Я набираю номер — занято. Набираю чуть позже — снова занято. Потом — никто не подходит. Еще позже — опять занято. Занято, занято, занято! Так — до бесконечности. Всю ночь. Я нервничаю, раздражаюсь. Ведь мне нужно дозвониться, позарез нужно!

Просыпаюсь с тяжелой головой, хмурый, сердитый на весь белый свет.

Мне надо позвонить. Я сажусь к телефону, набираю номер — занято. Потом — снова занято. Потом — никто не подходит. Потом — опять занято…

О, бесконечный телефонный сон двадцатого столетья…

Тема и вариации

— Эй, мальчик! — кричит мне бородатый мужчина. — Да, это я тебе. Именно тебе. Иди-ка сюда.

В парке, недалеко от моего дома, снимают какое-то кино. Я, двенадцатилетний подросток, — один из толпы зевак. И меня, меня выделили из этой толпы!

Подхожу к бородатому мужчине. Тот продолжает командовать (говорит со мной так, словно я — марионетка):

— Встань вот здесь, среди вороха разноцветных листьев. Хорошо. Ты мне подходишь. И одежда на тебе подходящая: старая, поношенная. В этой одежде снимать и будем. Мне нужно блеклое пятно. Играть ничего не надо. Стой спокойно на этом ворохе листьев. Не верти головой. Лучше опусти ее. Печально. Вот так. Рта не открывай. Ты будешь пятном, просто пятном. Тебе понятно?

Мне все понятно. Я поворачиваюсь к нему спиной и, оскорбленный, ухожу.

Кто же не мечтает быть киноактером?! Вот вышел фильм — и к тебе тотчас пришла слава, тебя все узнают, все тебя любят, автографы просят! Быть актером!..

Но я никогда не соглашусь быть пятном!

— Эй, мальчик! Иди сюда!

Я радуюсь: меня пригласили в круг избранных.

— Так. Встань вот здесь. Мне нужно блеклое пятно. Ну-ка, сделай унылый вид! Чего ты улыбаешься?! Изобрази печаль. Ну! Печаль, а не радость. Какой ты бестолковый, однако. Сделай печальное лицо, сколько раз тебе повторять?! Все-таки осень. Так сказать, умиранье природы. А ты улыбаешься во весь рот. Ну-ка, повернись боком. Вполоборота. Нет, ну до чего же ты бестолков, Господи! У меня нет времени возиться с тобой. Простых вещей и то сделать не можешь! Свободен.

Я ухожу, едва ли не плача. Меня не взяли в актеры! А я так хотел! Так надеялся!

Никто не увидит меня на экране. И родители не будут мной гордиться! И в школе не лопнут от зависти…

Неужели я действительно — бездарь? А этот дядька бородатый, до чего он неприятный! Просто противный! Только и знает, что злиться да кричать. Прогнал меня на глазах у всех… опозорил…

Для чего мне жить?!