Страда речная

— Вот, говорят: работа, работа, будь она неладна! А что без нее человек? Нуль. Не сразу я это понял, с годами пришло. И понял тогда, когда смысл в своем деле почувствовал… На днях ты спрашивал, стоит ли нам торопиться? Днем раньше, днем позже — какая разница? Я на это так скажу. Возьмем обыкновенный якорь. Зачем он нам, если цепь свободно на палубе лежит, за килевой брус не прикована? Такая снасть все равно не удержит. А с обратной стороны, на дьявола нам прикованная цепь, если на ней нет якоря! Значит, оба конца зависят друг от друга, и треба, чтобы они друг на друга работали. Смекаешь? Я больше двадцати лет на воде, восемь из них — в изыскательской партии. Узнал я, что нас ниже Сысольска поведут, и сразу понял — зачем. Раз лето безводное — глубины малые. Так? Только так. Какое нам задание дадут? Конечно, поставят на трудный перекат разбивать прорезь для землечерпалки… И вот ты на день или на два позднее начнешь работать. Землечерпалка позднее закончит прорезь. Из-за малых глубин день-два не пойдут большие суда или пойдут с недогрузом. Верховой бумкомбинат вовремя не получит позарез нужного оборудования или материалов. По той причине комбинат не выпустит лишний десяток тонн бумаги. Дальше уж сам цепочку тяни. Вместо бумкомбината можешь что-нибудь другое подставить. И вдруг случится, что назад до самого себя вытянешь. Ось так!

Мартыныч прихлопнул ладонью по колену.

— Ну, Витя, хватит сидеть. Теперь ты полезай.

У Виктора в голове уже вовсю колотились звонкие молоточки, но он плеснул в лицо полный ковш холодной воды и с отчаяньем вспрыгнул на полок — будь что будет! С треском взорвалась вода на раскаленных чугунинах. Волны пара заклубились под печью, заволокли баньку. Когда шкипер взмахнул веником и припечатал им по Витькиным лопаткам, за окном ослепительно сверкнуло. Виктор зажмурился. Вслед за мелочно-холодной вспышкой ударил гром. Ударил раскатисто, казалось, над самой головой.

— О-го-го! — метнулся шкипер к окну. — Вот когда ее прорвало! — И начал обрабатывать веником огрубевшее за лето молодое Витькино тело.

Когда они распахнули окно, молнии змеились уже далеко. И громы ходили вкруговую, в отдалении. Было темно, как в поздние сумерки. Сверху рушилась сплошная стена воды. Не было видно ни неба, ни речной поверхности. Внизу, там, где отвесные дождевые струи схлестывались с бегущей водой, все дымилось и яростно кипело. Стремительный поток катился вдоль борта по палубе, спотыкался у отверстий-стоков, с шипением пенился, завивался узкими воронками и проваливался вниз. Пахло распаренным деревом, влажным песком, мокрыми отцветающими лугами.

Виктор высунулся по пояс, перевалился через подоконник, блаженно подставляя под хлесткие струи пылающее лицо и ловя их широко распахнутым ртом. Ему казалось, что он не просто отпарил на себе застарелую грязь, смыл накопившуюся усталость, а освободился от чего-то невидимого, словно снял путы, до сих пор стягивавшие его.

— Хватит! Закрывай окно! — скомандовал шкипер. — Сильно настудим. После нас еще людям мыться. Давай-ка лучше на палубу, под дождичек. Баб там нет. Вон какой ливень. Да и как Харитон гутарит: «Бабы стыдиться — не видать детей».

Гроза неистово бушевала. Наконец-то она нагнала их, опрокинула сверху тонны воды, заложила уши отчаянным шумом.

— Сейчас оденемся — и бегом ко мне. Жинка кое-чем угостит! — кричал, наклонясь к Витьке, шкипер. Он радостно скалился, как маленький, приплясывал на палубе, соорудив из огромных ладоней фиговый листок.

Небо сплошь было затянуто тучами. Сквозь дождь катер виднелся еле-еле, под кормой чуть белел бурун от винта. Лишь сзади, откуда пришла гроза, небосвод уже очистился. И где-то далеко в тех краях распласталась пологая сочная радуга.

13

Обычно Виктор просыпался и вставал под звуки затяжного кашля. Как многие застарелые курильщики, Харитон по утрам подолгу надсадно кашлял и тут же засмаливал натощак привычную самокрутку. Виктор никогда всерьез не курил, поэтому был очень чувствителен к табачному дыму и остро улавливал запах махорки даже сквозь хорошо прошпаклеванную переборку.

Но сегодня в смежной каюте было на удивление тихо. Не слышалось даже Настиной робкой возни. Виктор глянул на часы: самое время для подъема. И тут только вспомнил, что и с вечера не было слышно Харитона. Как это он сразу внимания не обратил? «Что-то неладно», — с тревогой подумал Виктор.

Вообще последние эти дни Старцеву достались не дешево. Он уж не раз пожалел, что отправил Веньку в город. Вполне можно было повременить, съездить туда на неделю позднее. Но опять же кто знал, что все так обернется…