Сторожение

— Когда я вижу непорядок,
не до трудов мне, не до blyadok,
не до еды и пития
средь символов небытия.

Да мне начхать — ты Таня ль, Катя ль!
Я, может, Тайный Покупатель,
запечатляющий в отчёт
недополученный почёт!

Да ты должна пред мной лучиться
улыбкой, злая продавщица!
Сгибать услужливо хребёт,
гребет тебя иль не гребет!

Я тут не ради капучино!
Перед тобой стоит мужчина!
Мысль заучéнную изложь —
сам отличу от правды ложь!

Теперь себе: — Хорош, хорош.

Зашел в кафе «Последний путь»,
приняв на кладбище на грудь.
Все обойдется как-нибудь.
Сто пятьдесят «Столичной».
Будь.

Город

Вставная челюсть
лежит на асфальте.

Ее клюет воробей.

Сказ о Каплан (Быль)

Сыро и холодно в мире.
Лег над Россией туман.
Ходит Каплан по Сибири.
Ленин простил Каплан.

«Жить тебе долго-долго,
думать всегда одно,
даже когда “Волга-Волга”
будет идти в кино».

Сыро и холодно в мире.
Ленин в гробу лежит.
Ходит Каплан по Сибири.
Ходит, как Вечный Жид.

Нет неприкаянной места,
дышится невмоготу.
Люди достойные честно
хлеб добывают в поту.

Женщину в черной косынке
видели эту не раз —
где-то явилась на рынке,
где-то зашла в лабаз.

Лицо у ней отражало
такую большую вину,
что только оно выражало
мысль на себе одну:

«Как я пошла на такое?
Встала на пагубный путь.
Нет на земле мне покоя.
Будь же я проклята, будь.

Выть же мне волком, волком.
Думать всегда одно.
Даже когда “Волга-Волга”
радует всех в кино».

Как-то приходит Ягода
к Сталину и говорит:
— Жив еще враг народа,
душа у меня болит.

Сталин ему не ответил.
Приходит тогда Ежов.
Взгляд его прям и светел.
Он говорит:

— Ужо
виться, гадюке, виться!
Хватит наймитке жить.
Ежовы
мои
рукавицы
готовы
ее
задушить!

Сталин и тут не ответил.
Сталин молчит и тут.
Берия тогда приходит,
готовый на скорый суд.

— Позвольте, товарищ Сталин,
я быстро ее скручу.
— Нет, — отвечает Сталин, —
я слово дал Ильичу.

«Всё раздражало...»

* * *