Сторож брату моему

– Нет, о нет, я имею в виду совсем другое… Они были порой очень жестоки, наши предтечи. Я краснел, когда читал об этом. Был, в частности, такой способ казни… – Он перехватил извиняющийся взгляд Аверова. – То есть, намеренного убийства человека, убийства, разрешенного законом… Его привязывали к пушке, – только имейте в виду, что речь идет не об устройстве для получения направленных потоков элементарных частиц, а – ну, боюсь, что не сумею объяснить достаточно точно, я и сам не очень хорошо понимаю принцип устройства и действия, но, одним словом, эта была машина для убийства, – что-то там делали, происходил взрыв, и беднягу разрывало в клочья…

– Профессор!..

– Да, да, я понимаю вас, слушать невозможно без содрогания, я просто цепенел, читая, а ведь там были еще и иллюстрации, вам приходилось видеть эти древние издания? Но я заговорил об этом вот почему: если вычислитель подтвердит мои предположения, то все мы, все человечество окажется в положении, в каком находился привязанный к пушке.

– Я отказываюсь слушать, профессор!

– Вы правы, вы правы, извините меня, сделайте милость. Но, кажется, ответ готов?

Они посмотрели на экран.

– Так, – сказал Шувалов. – Теперь найдем, какой будет мощность на удалении от источника излучения, соответствующем расстоянию от звезды Даль до Земли.

Прошла минута.

– Вот, – сказал Аверов, когда результат появился на экране. – Ничего страшного, мне кажется. – Он облегченно вздохнул. – Не будет даже минимального повышения температуры. – Он вытер лоб, ощущение миновавшей опасности сделало его говорливым, каким он никогда не был. – А знаете, вы просто напугали меня. Я стал представлять страшные картины, просто страшные. Не знаю даже, смог ли бы я описать их… И это ужасное, гнетущее чувство страха. Никогда в жизни не приходилось мне испытывать столь унизительное ощущение… – Аверов говорил откровенно, как и было принято среди людей их эпохи. – Как я рад, что все обойдется… – Он говорил и говорил, нервное напряжение, в каком он пребывал последние полчаса, требовало разрядки, искало выхода в потоке слов. – Теперь действительно можно сказать, что нам повезло! Надо сразу же возвратиться к звезде, не сомневаюсь, вы тотчас же отдадите такое распоряжение, профессор, – вернуться, лечь на орбиту, сделать как можно больше записей, и сразу же – на Землю, чтобы своевременно привести в готовность все средства наблюдения, и наблюдать, наблюдать до самого момента вспышки и все, что будет затем. Какой случай для проверки теории, подумать только – мы сможем установить, является ли процесс и в самом деле стадиальным или это допущение не подтвердится… – Он умолк наконец, на лбу его прорезались морщины. – Вы не согласны, профессор? Я в чем-то неправ?

Шувалов провел ладонью по глазам, повел плечами, как в ознобе.

– Милый мальчик… – сказал он не сердито, но устало, совсем тихо. – Милый мальчик зрелых лет… Температура не повысится, тут вы правы. А жесткая компонента?

Аверов медленно проглотил комок.

– Вы думаете…

– Да разве здесь есть повод для сомнений? Разве не видно простым глазом? Мощность жесткой компоненты ничего не говорит вам? В таком случае возьмите космобиологическую энциклопедию, загляните туда, где говорится о мутациях, возникающих под влиянием излучений… Вы правы, Земля как небесное тело вряд ли ощутит какие-то неудобства от того, что в полутора десятках световых лет вспыхнет Сверхновая. Но жизнь, жизнь… Неужели вам сразу не бросилось в глаза, что облучение, которому будет подвергаться Земля в результате вспышки, – подвергаться не день, не два, – неизбежно приведет к возникновению мутаций, к непредсказуемым изменениям генетической картины у всего живого, начиная с одноклеточных, даже с вирусов, и кончая нами? Представьте себе это хоть на минуту – и вы ужаснетесь по-настоящему…

Наступила пауза. Может быть, полумрак в научном центре корабля способствовал капризам фантазии, да и волнение Шувалова передалось Аверову, но ему стало мерещиться, что из углов вылезают какие-то многоногие, с крошечными головками, с пустыми и злобными глазами уродливые, ублюдочные существа – наследники прекрасного человечества, таким нелегким путем пришедшего к сегодняшнему совершенству, наследники сумеречные, отвратные… Аверов издал такой звук, словно его тошнило.

– Но… Как же можно… Почему же мы сидим? Надо немедленно думать о защите…

– О защите? Нейтрализовать эти излучения нельзя. Экран, чтобы заслониться от них, тоже вряд ли можно изобрести. Генохирургия? Наверное, могла бы помочь, если бы речь шла о единицах, пусть тысячах – но не о миллиардах людей… Это все не даст нам выхода. Пока я вижу только один путь. И вы тоже, конечно, уже увидели его.

– Воздействие…