Столпы Земли

Пока он приходил в себя, в комнату вошел слуга и остановился в дверях.

– В чем дело? – спросил епископ.

– Пришел человек и требует принять его, мой господин. Какой-то Джек Джексон. Строитель из Кингсбриджа. Прикажете прогнать?

Уильям почувствовал, как забилось сердце. Любовник Алины! Легок на помине: я ведь только что решил убить его, подумал он; не иначе как этот Джек обладает сверхъестественным чутьем. Животный страх сковал Уильяма.

– Из Кингсбриджа? – Уолеран был явно заинтригован.

– Он – новый мастер-строитель, – сказала Риган. – Тот самый, который привез из Испании статую Плачущей Мадонны.

– Любопытно, – сказал епископ. – Ну что ж, давайте-ка взглянем на него. – Он сделал знак слуге: – Впусти его.

Уильям смотрел на дверь, объятый суеверным ужасом. Он ожидал, что сейчас в комнату ворвется высокий грозный мужчина в черном плаще и с осуждением и угрозой в глазах ткнет в него пальцем. Как же он удивился, увидев, что Джек – совсем еще мальчишка! Ему наверняка не больше двадцати, подумалось ему. У юноши были ярко-рыжие волосы и живые голубые глаза. Он бросил короткий взгляд на Уильяма, потом перевел его на Риган, выражение лица которой всегда пугало и словно приковывало к себе смотревших на нее, и наконец остановил его на епископе. Строителя нисколько не смущало то, что перед ним стояли два самых могущественных человека в округе; сразу было видно, что он не из пугливых.

Уолеран тоже заметил, что Джек держится слишком независимо, и он холодно и высокомерно спросил:

– Ну, парень, что тебе от меня нужно?

– Правду, – ответил Джек. – Сколько людей повесили у тебя на глазах?

Уильям задержал дыхание. Вопрос был вызывающе нахальным. Он оглядел остальных. Его мать слегка наклонилась вперед и неодобрительно смотрела на Джека. Она словно встречала его раньше и теперь пыталась вспомнить, где и когда. Уолеран был явно озадачен.

– Ты вздумал загадывать мне загадки? – сказал он. – Их было столько, этих повешенных, что можно сбиться со счета; а если ты не станешь говорить уважительно, их число увеличится еще на одного.

– Прошу простить меня, мой господин, – сказал Джек, но никакого испуга в голосе не было. – Ты помнишь их всех до одного?

– Допустим, – ответил епископ. Ему неожиданно самому стало любопытно узнать, куда клонит этот мальчишка. – И среди них был один, который тебя, как я понял, интересует особо.

– Двадцать два года назад, в Ширинге, ты присутствовал на казни человека по имени Джек Шербур.

Уильям услышал, как мать приглушенно охнула.

– Он был менестрелем, – продолжал юноша. – Ты помнишь его?

Уильям почувствовал, как обстановка в комнате сразу накалилась. Что-то необычайное, страшное, должно быть, случилось с этим Джеком Шербуром, чтобы его слова вызвали такую реакцию у матери и Уолерана.

– Мне кажется, я припоминаю, – сказал епископ, и Уильям понял по тону, что тот еле сдерживает себя.

– Я так и думал. – В голосе Джека снова зазвучали дерзкие нотки. – Этот человек был признан виновным по показаниям трех человек. Двое из них мертвы. Ты был третьим.

Уолеран кивнул:

– Он украл из Кингсбриджского монастыря чашу, украшенную драгоценными камнями.

Глаза Джека приняли суровое выражение.

– Ничего подобного он не совершал.

– Я сам схватил его с чашей в руках.

– Ты солгал.

С минуту все молчали. Когда Уолеран снова заговорил, голос его звучал мягче, хотя лицо было словно каменное.

– За такие слова я мог бы приказать вырвать тебе язык, – сказал он.

– Я только хотел узнать, зачем ты это сделал, – промолвил Джек, словно не расслышав страшной угрозы из уст епископа. – Здесь, у себя дома, ты можешь быть откровенным. Уильям тебе не опасен, а его мать, похоже, давно знает об этом.

Уильям посмотрел на мать. Да, судя по ее виду, ей все известно, подумал он, вконец сбитый с толку. Ему стало ясно – он едва осмеливался подумать об этом, – что появление Джека не имело никакого отношения ни к нему, ни к его намерению убить любовника Алины.

– Ты смеешь обвинять епископа в лжесвидетельстве! – сказала Джеку Риган.

– Я не стану повторять мои обвинения на людях, – спокойно ответил юноша. – У меня нет доказательств, и потом, я не жажду мести. Просто мне хотелось бы понять, за что повесили невиновного.

– Убирайся вон! – с презрительной холодностью произнес Уолеран.

Джек кивнул, словно не ожидал ничего другого. И хотя он не добился ответов на свои вопросы, вид у него был вполне довольный.

Уильям все еще чувствовал себя озадаченным этим разговором. Будто поддавшись внезапному порыву, он окликнул Джека:

– Постой-ка.

Джек обернулся уже у самой двери. Глаза смотрели с насмешкой.

– Зачем... – Уильям замешкался и более твердым голосом продолжал: – Зачем тебе знать это? Почему ты явился сюда и задаешь эти вопросы?

– Потому что человек, которого они повесили, был моим отцом, – сказал Джек и вышел.

В комнате повисла гнетущая тишина. Так, значит, любовник Алины и мастер из Кингсбриджа – сын вора, которого вздернули в Ширинге, размышлял Уильям. Ну и что с того? Однако мать выглядела очень обеспокоенной, а Уолеран – потрясенным.

Наконец епископ горько произнес: