Столп огненный

И доводы шерифа, и громогласное возмущение Бартлета казались Ролло каким-то посторонним, ничего не значащим шумом. Двигаясь будто во сне – или как актер в пьесе, – он сунул руку под камзол и извлек кинжал.

Молодой солдат с аркебузой визгливо крикнул:

– А ну, брось нож!

Аркебуза в его руках ходила ходуном, но почему-то ее дуло продолжало смотреть точно в лицо Ролло.

Все прочие замолчали и уставились на Фицджеральда.

– Я тебя прикончу, – пообещал Ролло солдату с аркебузой.

На самом деле он не собирался устраивать ничего такого, но вскинул кинжал повыше, стараясь не дергать головой, чтобы не сбить солдату прицел.

– Готовься умереть, юнец.

За спиной солдата шевельнулся Нед.

Солдат надавил на скобу, и огонек фитиля воспламенил порох на пороховой полке. Ролло увидел вспышку, услышал грохот выстрела – и сразу понял, что легкая смерть прошла мимо. В последнюю долю секунды дуло аркебузы ушло в сторону. Треклятый Нед, опять он! Острая боль пронзила ухо, Ролло ощутил, как по щеке стекает кровь, и сообразил, что пуля лишь оцарапала ему кожу.

Нед стиснул его руку, вырвал кинжал.

– Я с тобой еще не закончил, – процедил он.

6

Марджери призвали к королю.

Встретиться с Иаковом ей предстояло не впервые. За два года его правления она бывала на королевских пиршествах вместе с Недом, смотрела пьесы, что ставились при дворе, и веселилась на праздниках. Нед говорил, что король добродушен и озабочен преимущественно плотскими радостями, но Марджери всегда казалось, что Иакову свойственна безжалостность – она просто не бросается в глаза.

Видимо, ее брат Ролло сознался под пытками во всех своих прегрешениях, а заодно выдал и сестру, поведав о ее причастности к переправке в Англию католических священников. Марджери предъявят обвинение, арестуют и, наверное, казнят вместе с братом.

Ей вспомнилась Мария Стюарт, отважная католичка-мученица. Вот бы умереть столь же достойно, как умерла королева Мария! Но Мария была королевой, а потому к ней проявили милосердие и просто обезглавили.

Обычных же изменниц сжигали на кострах. Сможет ли она сохранить достоинство и молить небеса за своих мучителей, сгорая в пламени? Или будет кричать и визжать, проклинать папу и молить о пощаде?

Марджери не знала ответа.

Для нее самой куда тяжелее было сознавать, что Бартлету и Роджеру уготована та же участь.

Она надела свой лучший наряд и отправилась во дворец Уайтхолл.

Нед, к несказанному изумлению Марджери, дожидался ее в приемной.

– Пойдем вместе, – сказал он.

– Почему?

– Увидишь.

Он явно волновался – вон как желваки играют, – и она не могла понять, злится он на нее до сих пор или нет.

– Меня казнят?

– Не знаю.

Голова кружилась; Марджери даже испугалась, что упадет. Нед увидел, как она пошатнулась, и подхватил ее обеими руками. На мгновение она обмякла в его объятиях, слишком счастливая, чтобы держаться на ногах. Но потом оттолкнула его. Она не заслуживает объятий Неда Уилларда.

– Со мною все хорошо.

Он чуть задержал ее пальцы в своих, потом отпустил, и Марджери выпрямилась. Почему он по-прежнему глядит на нее хмуро и сердито? Что все это значит?

Ей не пришлось долго ломать голову: королевский лакей кивнул Неду, давая понять, что они могут заходить.

Бок о бок чета Уиллардов вступила в Длинную галерею. Марджери доводилось слышать, что король Иаков любит принимать посетителей именно здесь. Дескать, когда люди ему надоедают, он отдыхает, любуясь картинами.

Нед поклонился, Марджери присела.

Иаков воскликнул:

– Вот человек, спасший мою жизнь!

Когда он говорил, изо рта у него тонкой струйкой текла слюна, как бы намекая на приверженность короля плотским увеселениям.

– Ваше величество очень добры, – ответил Нед. – Вы, разумеется, помните леди Марджери, вдовствующую графиню Ширинг и мою супругу вот уже шестнадцать лет.

Иаков кивнул, но промолчал, и по этой королевской холодности Марджери заключила, что ему ведомы ее религиозные убеждения.

– Позволю себе попросить ваше величество о милости. – Нед нисколько не заискивал.

Иаков усмехнулся.

– Велик соблазн сказать «До половины моего царства»[106], но я не стану так говорить, ибо эта фраза принадлежит истории с печальным концом. – Король подразумевал историю Саломеи, что попросила голову Иоанна Крестителя на блюде.

– Позвольте напомнить, что прежде я никогда ни о чем не просил, однако смею надеяться, что моя верная служба достойна благосклонности его величества.

– Вы спасли меня от этих гнусных заговорщиков, сберегли жизни моих родных и всех членов парламента. Так что бросайте говорить обиняками и скажите прямо – чего вы хотите?

– На допросе Ролло Фицджеральд признался в преступлениях, совершенных много лет назад, в семидесятых и восьмидесятых годах, в правление королевы Елизаветы.

– О каких именно преступлениях речь?

– Он сообщил, что тайком переправлял в Англию католических священников.

– И что? Его все равно повесят. Злодеянием больше, злодеянием меньше…

– Он утверждает, что у него были сообщники.

– Кто конкретно?

– Покойный Барт, граф Ширинг. Графиня Марджери, впоследствии ставшая моей женой. Двое их сыновей – Бартлет, нынешний граф Ширинг, и Роджер.