Столп огненный

Она смотрела в его доброе, умное лицо. В его глазах она увидела тоску – столь горькую и давнюю, что эта тоска могла бы разбить ей сердце. Никто другой никогда не испытывал к ней схожих чувств, это она знала наверняка. В тот миг ей показалось, что отвергать его тоску, его страсть будет страшнейшим из грехов. Она медленно наклонилась и поцеловала его в губы.

Она зажмурилась – и целиком отдалась любви, что внезапно окружила ее, охватила, заполнила душу, как кровь заполняет жилы. Она грезила об этом с тех самых пор, когда они с Недом целовались в последний раз, а сейчас вдобавок, после долгого ожидания, поцелуй был еще слаще. Марджери закусила его нижнюю губу, приподняла верхнюю кончиком своего языка, протолкнула язык глубже… Она словно не могла насытиться.

Нед обнял ее за плечи, мягко потянул на себя, и она в следующее мгновение очутилась на нем, легла сверху, прижимаясь всем телом. Через все юбки она отчетливо ощущала его возбуждение. Испугавшись, что сделала ему больно, она было приподнялась, но Нед снова прижал ее к себе. Марджери не шевелилась, блаженствуя от близости, в которой они будто сливались друг с другом. Мнилось, что в целом мире нет никого и ничего, кроме них двоих, ничего, кроме этого слияния их тел.

Но и такое слияние показалось ей слишком малым – как и все, что они делали. Хотелось большего, прямо сейчас. Она встала на колени, раздвинула Неду колени и развязала шнур на штанах, выпуская наружу его член. Несмело погладила, подула на завитки золотистых волос, нагнулась ниже и поцеловала. Нед дернулся и застонал от удовольствия.

Сдерживаться больше не было сил. Она приподняла юбки, привстала над его телом, потом опустилась, направляя член внутрь себя. Внизу все было мокрым, и член легко проскользнул, куда нужно. Марджери подалась вперед и снова поцеловала Неда, а потом они долго наслаждались друг другом, и ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

А затем и он захотел большего. Перекатил ее на спину, не размыкая объятий. Она широко раздвинула ноги и приподняла колени, будто упрашивая его проникать все глубже, заполнить ее целиком. Нед задрожал, ощущая приближение мига блаженства. Она заглянула ему в глаза, приговаривая: «Нед… Нед… Нед». Он содрогнулся, и она почувствовала, как изливается семя; это окончательно ее освободило, и она вдруг испытала такое счастье, которого не знала много-много лет.

5

Ролло Фицджеральд скорее умер бы, чем отрекся от своей веры. Он не признавал никаких примирений, никаких соглашений. Католическая церковь права, все ее соперники – еретики. Это не подлежало сомнению, и Господь не пощадит тех, кто смеет отрицать истину. Человек держит душу в руке, точно жемчужину; стоит уронить ее в море, эту жемчужину никогда больше не найти.

Ему не хотелось верить в то, что Елизавета Тюдор, эта незаконнорожденная королева, правит Англией уже двенадцать лет. Да, она даровала людям какое-то количество религиозных свобод, но, как ни удивительно, ее правление, основанное на пресловутой веротерпимости, до сих пор продолжалось. Графы-католики не сумели ее свергнуть, а другие государи Европы все мешкали, будто всерьез принимая ее притворство и разговоры, что однажды она может выйти замуж за доброго католика. До чего же противно! Пожалуй, не будь такие мысли святотатством, Ролло подумал бы, что Господь Бог заснул и забыл о Своих чадах.

Но в мае 1570 года все изменилось – не только для Ролло, но для Англии как таковой.

Ролло узнал новости за завтраком в Прайори-гейт. За столом они сидели втроем – сам Ролло, его матушка и сестра. Марджери надолго задержалась в Кингсбридже, ухаживая за прихворнувшей матерью. Сейчас леди Джейн как будто пошла на поправку и даже вышла к завтраку, но Марджери словно вовсе не торопилась домой. Вошла служанка Пегги и подала Ролло письмо – мол, нарочный привез из Лондона. Ролло посмотрел на плотный лист бумаги, сложенный углами к середине и залитый кляксой красного воска с оттиском печати Фицджеральдов. Он узнал почерк Дэйви Миллера, делового представителя семьи в Лондоне.

Обыкновенно в письмах Дэйви говорилось о ценах на шерсть, но это письмо сильно отличалось. Папа римский, писал Миллер, издал особый указ, или буллу, как говорили в Риме. Эти указы по понятным причинам не получили широкого хождения в Англии. Раньше Ролло только слышал о них, но теперь, если верить Дэйви, какой-то смельчак приколотил копию буллы к воротам дворца епископа Лондонского, и все желающие и сведущие в грамоте смогли прочитать. Далее Дэйви коротко пересказывал содержание буллы.

Ролло не удержался от изумленного возгласа.

Папа Пий Пятый отлучил королеву Елизавету от церкви.

– Отличные новости! – воскликнул Ролло. – Папа именует Елизавету мнимой королевой Англии и преступной греховодницей. Наконец-то!

– Елизавета, должно быть, в ярости, – проговорила Марджери. – Интересно, знает ли об этой булле Нед Уиллард?

Леди Джейн скривилась.

– Нед Уиллард знает все на свете.

– Все просто здорово! – продолжал Ролло. – Англичане больше не обязаны хранить верность Елизавете, даже если они приносили ей клятву.