Столп огненный

– Не кричите! Я говорю, что лишь Господь может отпустить вам грех прелюбодеяния.

– А как же граф?

– Граф?

– Ну да. Он грешен куда больше моего. Как вы намерены поступить с ним?

– Я священник, а не шериф.

Марджери неверяще уставилась на Линкольна.

– Значит, вон каков ваш ответ женщине, которую изнасиловал собственный свекор? Вы не шериф, и вся недолга?

Линкольн отвернулся.

Марджери встала.

– Слизняк, – бросила она. – Грязный слизняк.

И вышла из столовой.

Она была готова отринуть свою веру, но это длилось недолго. Ей вспомнился Иов, испытания которого стали проверкой его веры. «Прокляни Всевышнего и умри», – советовала ему жена, но Иов отказался[57]. Если всякий, кому встретится малодушный священник, станет отворачиваться от Господа, на свете скоро вовсе не останется христиан. Но что же ей делать? Барт вернется не раньше завтрашнего дня. А вдруг Суизин ночью придет снова?

Весь день Марджери провела, строя планы. Юной служанке Пегги она велела ночевать в своей спальне, на соломенном матрасе в изножье кровати. Для одиноких женщин спать в одной комнате со служанкой было привычным делом. Раньше Марджери не понимала, зачем это нужно, но теперь поняла.

Еще она завела собаку. По замку бегало множество щенков, и она отобрала среди них такого, которого ей показалось возможным приручить. Клички у пса не было, и Марджери прозвала его Миком. Мик умел лаять, а со временем сможет, наверное, защитить хозяйку.

За хлопотами она не забывала размышлять о поведении Суизина. С графом они снова встретились за обедом и за ужином. Он почти не разговаривал с Марджери, в чем не было ничего необычного, зато беседовал со Стивеном Линкольном о текущих делах – о Новом Свете, о конструкциях кораблей, о нежелании королевы Елизаветы наконец-то выбрать себе жениха. Выглядело так, будто он напрочь забыл о злодействе, учиненном им самим прошлой ночью.

Ложась спать, она плотно закрыла дверь, а затем с помощью Пегги подперла изнутри большим сундуком. Пожалуй, сундук мог бы быть потяжелее, но тогда они вообще не сдвинули бы его с места.

В довершение всего она надела пояс поверх ночной сорочки и привесила к поясу нож в ножнах. И пообещала себе при случае обзавестись кинжалом побольше.

Бедная Пегги перепугалась от этих приготовлений, но Марджери не стала ничего объяснять, ибо в таком случае ей пришлось бы обвинять графа.

Она легла. Пегги задула свечи и свернулась калачиком на своем матрасе. Мик был явно озадачен новым жильем, но встретил перемену с собачьей покорностью и заснул у очага.

Марджери лежала и думала. На левый бок она повернуться не могла, поскольку даже прикосновение к пуховой подушке причиняло нестерпимую боль. Она лежала на спине с широко раскрытыми глазами, понимая, что вряд ли заснет. Пытаться заснуть было сродни тому, чтобы убеждать себя, что она может выпорхнуть в окно и улететь.

Пережить бы эту ночь, всего одну ночь! Завтра вернется домой Барт, а уж потом она найдет способ больше никогда не оставаться наедине с Суизином. Правда, Марджери тут же сообразила, что подобное едва ли возможно. Это Барт решал, ехать ей с ним или не ехать, и далеко не всегда интересовался ее пожеланиями. Должно быть, он оставлял ее дома, когда уезжал к очередной любовнице или когда хотел завалиться с шумной компанией в веселый дом; а может, у него имелись иные развлечения, о которых она не догадывалась, но в которых жена была бы помехой. Без причины он не согласится ее увозить, а причину она озвучить не могла. Выходит, она в ловушке, и Суизину это известно.

Единственный путь к спасению – убить Суизина. Но если она убьет графа, ее повесят. Никакие оправдания казни избежать не помогут.

Хотя если обставить все как случайность…

Помилует ли ее Всевышний? Может быть. Ведь не по Его же воле над нею надругались.

Дверная ручка со скрежетом повернулась.

Мик обеспокоенно тявкнул.

Кто-то пытался войти в спальню.

– Кто там? – испуганным голоском проблеяла Пегги.

Ручка снова повернулась, потом в дверь стукнули, и сундук сдвинулся на дюйм.

– Убирайся! – крикнула Марджери.

За дверью громко фыркнули, как бы от усилия, и сундук отъехал в сторону.

Пегги завизжала.

Марджери спрыгнула с кровати.

Сундук отползал все дальше, царапая пол. Дверь приоткрылась на столько, чтобы в щель мог протиснуться мужчина. В спальню пролез Суизин в ночной рубахе.

Мик залаял. Суизин примерился и пнул собаку в грудь босой ногой. Мик жалобно заскулил и удрал в коридор.

Суизин заметил Пегги.

– Пошла прочь, пока и тебе не досталось.

Служанка убежала.

Граф придвинулся к Марджери.

Та выхватила нож из ножен на поясе.

– Если не уйдешь, я убью тебя!

Суизин выбросил вперед левую руку и ударил Марджери по запястью с такой силой, словно вместо руки у него был кузнечный молот. Нож выпал из пальцев жены Барта Ширинга. Граф схватил ее за плечи, легко оторвал от пола и кинул на кровать. Затем взгромоздился сверху.

– Раздвигай ноги, – прошипел он. – Хватит кобениться.

– Ненавижу тебя, – выплюнула Марджери.

Он занес кулак.

– Раздвигай ноги, не то снова врежу.