Столп. Артамон Матвеев

   — А я заканчиваю. Дал лошади передохнуть. Соха в соху прохожу... — Наклонился, поднял с земли железную шапку. — Гляди, чего выпахалось!

Шапка была круглая, а навершие шестью клиньями. Надо лбом проступал лик Спасителя.

   — Давняя потеря! — Малах перекрестился.

   — Костей не было.

   — Ну и слава Богу. — Малах опустился на корточки, положил ладонь на пашню.

   — Знать, и здесь лилась русская кровь. Мы-то думаем — поле, а оно поле битвы.

   — А кто же тут бился-то?

   — Один Бог знает. — Старик улыбнулся. — Утешил ты меня, Малашек. Умеючи поле вспахал. Дай и мне руки-то к делу приложить. Яичек покушай, пирог с мясцом, вкусный. Кваску попей.

   — Вместе поедим, — сказал Малашек и пошёл впрягать лошадку в соху.

За неделю управился Малах и с посевом больших полей Егора и Федота, барских полей. Тут уж Малах не пахал, не сеял — за мужиками доглядывал, а у Егора обе иконы уже готовы. Святую Агафью, благословляемую верховным апостолом Петром, он исполнил, как повелось у иконописцев, угождавших Строгановым. Лик Агафьи девичий, нежный, красоты несказанной — тончайшей кистью писан. Линии платья струящиеся, а какого цвета, и не скажешь: весна! Розовое, как вздох, сине-зелёное — волны небесные, коих глаз неймёт, да сердце видит.

Икону Ильи-пророка Егор, наоборот, написал просто. Ни колесниц, ни пустыни с вороном. Обычный поясной образ. Да только цвет фона — яркое пламя. Власы пророка — золото. Во власах строгость, в самом их жаре. Взор мимо грехов — в сердце, не покаешься — тут и есть твоя погибель.

Егор принёс иконы показать отцу и сестре.

   — Душа как воробей от твоего Ильи крылышками плещет, — сказал Малах сыну. — А на Агафью и поглядел бы подольше, да слёзы глаза застят. Ты уж прости, Егорушка! Нам ли, деревенщине, царские иконы ценить.

   — Коли они, батюшка, по тебе, — возразил Егор, — то и царю хороши будут.

Енафа обняла брата, расплакалась:

   — Вернулся к тебе твой дар. Господи! Господи!

Егор смотрел на иконы, разводил руками:

   — Сам не знаю, откуда это взялось. Молиться-то на образа можно? Малашек, чего скажешь?

   — Можно, — сказал Малашек и вдруг поклонился дядюшке до земли. — Напиши мне Богородицу! Я о брате моём, об Иове, молиться стану.

4

Фёдор Алексеевич пугал нежнейшей трепетною красотою. Так сосновая лучина горит, светло, радостно и уж очень кратко.

Близким людям было видно, как торопится их юный государь. Словно ангел открыл ему срок земного жития.

Имя избранницы объявили в середине мая — Агафья Семёновна Грушецкая.

Приготовляясь к свадьбе, к полной царственной семейной жизни, Фёдор Алексеевич украшал свои покои, свои сады, преображал дворцовую челядь. Вместо старцев, карлов завёл пажей. Набрали две сотни мальчиков, платье для них сам изобрёл. Узкие алые полукафтаны, розовые плащи с опушкой из соболя. По плечам, груди, на рукавах розы из жемчуга. Шапки высокие, узорчатые. Узоры шиты золотом, серебром и — опять-таки жемчугом.

При выездах на ноги царской лошади и на лошадей свиты надевали браслеты, усыпанные драгоценными каменьями.

Солдат дворцовой гвардии Фёдор Алексеевич одел в красное, коней им подобрал белых. По образцу польских гусар, гвардейцы стали крылатыми. Крылья сияли безупречной белизною, на шапках — золотые змеи.

Царь любил езду скорую. Москвичи, взирая на дивное воинство, пылающее белыми крыльями, алыми кафтанами, золотыми змеями, ахало — Архистратиг с небес!

Но Фёдор Алексеевич, советуясь с Юрием Долгоруким, с молодым Василием Голицыным, решился преобразовать и всю военную силу царства.

Провели роспись войску. Солдатских полков оказалось сорок один, солдат — 61 288. Рейтар и копейщиков — в двадцати шести полках — 30 472. В двадцати одном стрелецком полку было записано 20 048 стрельцов, казаков в четырёх полках насчитали 14 865, драгун — 13 436. Сибирские военные силы в роспись не вошли.

Для войны с турками перед боями за Чигирин в 1678 году царь сделал набор рекрутов. С двадцати пяти изб брали одного мужика. После этого призыва армия князя Василия Голицына, стоявшая в Малороссии, имела 129 300 ратников, с украинскими казаками — 180 тысяч.

И выяснилось — служилых дворян всего 16 097 человек, да военных холопов 11 830. Фёдор Алексеевич замахнулся было уничтожить дворянское ополчение. Князь Голицын укреплял его в этой полезной для царства реформе, но за дворян стеною поднялся патриарх Иоаким.

Дабы не вызвать недовольства крутыми указами, Фёдор Алексеевич перед свадьбою в 1680 году исполнил первую часть задуманного преобразования. Всю военную силу расписали на семь корпусов и командиров назвали.

Первый корпус. Боярин Пётр Васильевич Шереметев и боярин Александр Савостьянович Хитрово.

Второй корпус. Боярин князь Михаил Юрьевич Долгорукий и окольничий князь Григорий Афанасьевич Козловский.

Третий корпус. Боярин Иван Богданович Милославский, думный дворянин Венедикт Андреевич Змеев. Генералы Агей Шепелев, Матвей Кравков.

Четвёртый корпус. Боярин князь Никита Семёнович Урусов, окольничий Даниил Афанасьевич Борятинский и думный дворянин Иван Петрович Лихарёв.

Пятый корпус. Боярин князь Иван Андреевич Хованский с войсками Новгорода и Пскова.