Столица феодоритов

…Левее Северной бухты приподнята над морем длинная и неровная сине-серая полоса суши. Это — Гераклейский полуостров. Издревле принадлежал он византийскому Херсону, а теперь чей? Время покажет, кому достанется эта земля. Если по праву, то не ему ли, родичу бывшего "императора ромеев", наследнику гибнущей Византии и уже полумертвого Херсона… Еще левее на фоне неба темнеет силуэт главной башни Чембало. Крепость и бухта — кровное достояние Мангупа. Была бы она для него вожделенным выходом в морские просторы, да овладели ею генуэзцы, самозваные пришельцы из-за моря. Чуть правее Чембало и много ближе — рукой подать от Мангупа — белеют над лесом скалы Эски-Кермена — старой крепости, убежища предков. Это город хлебопашцев, пастухов, набожных монахов, украсивших мастерским художеством многочисленные пещерные храмы. Здесь же, на Эски-Кермене, большая базилика[6] — не хуже мангупской: с мраморными колоннами, с изящной византийской резьбой.

Давно уже нет боевых стен на столовой горе. Но и ныне старая крепость — сердце большой и богатой сельской округи, защищенной замком Кыз-Куле,[7] хозяин которого, хочет не хочет, а чтит и признает владетеля Феодоро.

Еще левее (южнее) темнеет лесистый Калафатлар. На хребте этом тучное пастбище, а за ним на неприступной высоте мыса Айя скрывается крепостца — орлиное гнездо Кокия-бея (так зовут его татары). Кокия — небольшое владение, замкнутое с трех сторон неприступными горами, а с четвертой — головокружительным обрывом с короткой и тесной — далеко-далеко внизу — полоской песчаного берега, заливаемой пенистым прибоем. Узкая щель круто ведет на берег сверху — от тамошнего князька.

Спуститься к воде он может — искупаться, рыбки половить; пожалуй, и на челне поплавать — для забавы, когда безмятежно море. Только вечно там ветер. И опасны подводные скалы… Под обрывом бурлит изо дня в день морская волна. Корабли здесь не причалят; не стать этому «бею» морским князем, так он и останется скотоводом. А все, что захочет иметь сверх мяса, сыра и бараньих шкур, — за них же и получит. Конечно, из рук владетеля Феодоро. Или силой отнимет у соседа?..

Беден, задирист и горд этот разбойный князек, но не соперник он — свойственник владыки и хоть нерадивый, но данник Мангупа…

…Ласпи — урочище южнее замка Кокия. Отсюда начинается Тавр — Главная гряда Крымских гор. За узкой ласпинской яйлой с тремя ее перевалами, скотопрогонными дорогами и пастушьими кошарами высится гора св. Ильи. На ней — монастырь во имя этого святого, а у ног ее — Ласпи, большое село, где живут скотоводы и землепашцы. Ниже, в открытой к морю котловине, еще поселения земледельцев: Шабурла, Хаспио, четыре других — дочерних, как бы отросших от тех и пока безымянных. Все это вольные общины, у которых нет князя. Не слишком ли их много и не чересчур ли свободны они, общины Готии? Но уже зажимают их соседние княжеские владения, свои сильные люди прибирают к рукам то поле, то пастбище. А в Ласпи общинники загородились стенами: князя над собой не знают, но признают (благочестивые люди!) — не владычество, нет — старшинство монастыря, чтят его патрона — громовержца Илью, дающего дожди пастбищам и нивам.

Это Ласпи — куда ни шло: есть глубокий залив с отлогим берегом, пригодным для стоянки судов, появились и рыбацкие выселки. Стоят они у самого моря, а над хижинами рыбаков уже вырос и чей-то большой дом. Толстые стены под черепичной кровлей, несколько помещений, мозаичные полы — в пору и самому князю. Всего-то рыботорговец, а со временем, поди, хозяин и правитель Ласпи!..

Где рыболовное (морское!) дело — там и застучал топор, зазвенел молот о наковальню… Есть и ремесленные выселки — от земледельческих поселений; ведь что ни говори — тесно становится в Хаспио и Шабурле с их огороженными оборонительной стеной усадьбами, с размежеванными по семьям участками. Поселились мастеровые у родника под монастырской скалой, обжигают черепицу, что-то куют… Руды хватает в ручьях среди скатанных водою камней. Пилят они мягкий туфовый камень, режут из него блоки для сводов, карнизы, столбы. Заказчиков немало: наверху монастырь — послужат и господу за сходную плату; справа — рыбаки, рядом — родичи-поселяне, слева, на Чобан-Таше — пастухи с их отарами. Одному нужен хорос[8] для церковных свечей, черепица для кровли, камень для сводов храма; другому — уключина для весла или якорь, третьему — лемех для плуга, четвертому — подкова, стремя или навершие для пастушьей герлыги… Живет себе урочище Ласпи и без князя, как это ни плохо. С общинников надо глаз не спускать, поблажек не давать; однако и дружить с ними нужно — при случае пригодятся.