Столичный миф

— Головки болтов на пульте надо повернуть так, чтоб прорезь была под сорок пять градусов. Чтоб было как здесь, — он ткнул толстым волосатым пальцем в бумагу.

Бригада инженеров-электронщиков молча вынула из карманов отвертки и принялась за дело — такая у Васина была репутация.

В среду днем, за неделю до Первомая, Лизка с полковником Васиным сидели в кафе «Гном», куда он возил ее обедать по совету маман, и баловались плюшками. Она съела три и размышляла, не пополнеет ли, сожрав еще пять. В это время местные пацаны вскрыли дверь их старенькой «шестерки» и утащили забытую по рассеянности Лизкой сумку. Там были документы на фирму, на горошек, печать, деньги и Лизкины лекции по теории личности.

Лиза проплакала весь вечер. Маман кончила ее ругать и отключилась на пару секунд. Какой еще план она успела составить и просчитать — Лиза не знала.

Маман любила ее до полусмерти. Она так боялась, что если с ней что-то случиться, то Лизка останется совсем одна, без опоры в нашем лучшем из лучших миров — в самом деле, лучшем, но, увы, увы, весьма не приспособленном для мягких красавиц. Брак или свой бизнес — хорошие варианты. Жаль, что ничего из этого не вышло. Очень жаль.

Так что в печали сошла Лиза с электрички на Ярославском вокзале. Теперь нужно проехать одну остановку на метро. Либо по радиусу — до Красных ворот, либо по кольцу — до Курской.

Весной погода переменчива. С утра было солнце, а теперь его нет. Небо отяжелело и прижалось к земле. Наверное, скоро пойдет дождь. Лизка поторопилась из-под него уйти — и оттого попала на кольцо.

О чем тут же пожалела.

В вагоне метро растрепанная женщина пятидесяти лет уставилась на нее злобным взглядом. Она видела себя — какой она когда-то вполне могла бы быть. Но не стала. Так сложилось, что теперь она никому не нужна, что в руке ее тяжелая сумка и дырявый полиэтиленовый пакет, и согрешить с ней будет, действительно, мыслью греховной. Желчь поднималась выше, и страшная старуха вдруг взорвалась.

Она в голос ругала правительство и всяких проходимцев, что воруют у народа деньги и потом спускают их вот на таких вот смазливых б… Даже тени безумия не было в ее желтом лице. Она была абсолютно нормальна.

Мужики в вагоне отводили глаза; на перегоне «Комсомольская» — «Курская» поезда никогда не пустеют, ни в праздник, ни за полночь.

Закончилась визгливая речь традиционным «И пошла ты на…». Лиза выдержала секундную паузу, потом заглянула старухе глубоко-глубоко в глаза:

— Я там бываю чаще, чем вы на свежем воздухе.

Три секунды спустя народ заржал. Двери, зашипев, открылись. Лиза сошла на перрон.

Еще никогда ей не удавалось с «Курской» подняться и выйти наверх в одно и то же место дважды. Лиза с этим смирилась. Теперь она оказалась перед пригородными поездами.

Вспомнив, что бедный Леха, наверное, жестоко страдает с похмелья, Лиза взяла четыре банки пива и отправилась к полупустому Садовому кольцу.

21

К клубу частых и нежных любителей Лизы Леха не принадлежал. Но отношения у него к ней были самые дружеские — с тех самых пор, как три года назад на своем дне рождения их познакомил Васька, чьей дальней родственницей она была; весьма дальней, надо сказать, так что сразу и не поймешь, родственница она все-таки ему или нет. Лехе нравилось иметь у своего плеча Лизу, когда надо появиться где-нибудь с красивой девушкой. Лиза — это сказка. Долгая длинная сказка. Ее красота не скоропортящаяся. Леха видел, как со смазливых личиков многих его сверстниц слезает прелесть, кажется, только вчера еще притягивавшая глаз. Так тускнеет загар в сентябре. Жаль, очень жаль, но тут ничего не поделаешь. Лизкины черты другие. Они того высшего, самого высокого сорта, что лишь набирают прочность с годами. Время их только бережно и тщательно полирует, утончает акцент на вкусе и цвете. Они станут с возрастом более совершенными. Конечно, это холодноватая красота, что говорить… Ну, так мы живем в высоких широтах, у нас климат такой. Нам не привыкать.

С другой стороны, с лица воду не пить. Но Лиза умница. Лиза по-настоящему умна. Часть своего интеллекта она тратит на имидж. Следит ревниво, как ее персону воспринимают окружающие. Обаяние Лизы — о, это тоже прелесть…

Да и поговорить с ней есть о чем. Иногда Леха даже жалел, что не член ее клуба. Но в сердце его жила Аллочка — так что сильно об этом он не расстраивался.

Лиза позвонила в третий раз. Переступила с ноги на ногу, как лошадка в деннике; на каменной плитке под каблуком хрустнула песчинка. Спит, балбес. Может, лучше было остаться дома?

Вкрадчиво и глухо лязгнул замок. Тяжелая дверь медленно подалась наружу.

— Привет, красавица! — Отчего это у мужиков с перепоя всегда голос хриплый? Но Леха улыбался ей, и Лизка проскользнула внутрь. На секунду прикоснулась своей щекой к его. Ох, и щетина! Теперь на пол-лица румянец. Поставила сумочку на пол, начала расстегивать пальто. Первая пуговица сверху, вторая… Она повернулась к Лехе спиной — чтобы он подхватил сброшенное пальто.