Столетов

Электронные приборы всюду. Они работают и в недрах земли и участвуют в космических делах. Радиотелескопы, ловя радиопередачу вселенной, открывают новые звезды и галактики. Ученым удалось до* браться радиоволнами до Луны, Венеры и Марса и, поймав радиоэхо, с невиданной точностью измерить расстояние до этих небесных тел. Вернувшиеся из космических путешествий радиоволны рассказывают ученым много интересного о строении поверхности небесных тел, об окружающей их газовой оболочке.

Связи электроники и космоса все крепнут. Элек-* тронные приборы выводят на орбиты космические корабли, следят за здоровьем космонавтов, ведут из космоса телепередачи.

Катастрофичным было бы и исчезновение ферромагнитных веществ, где их только нет.

А магнитные материалы? С тех пор как Столетов создал метод исследования этих материалов, он все время в ходу. Если бы железо и родственные ему материалы потеряли бы способность намагничиваться, сразу бы погасли все лампы, остановились трамваи, троллейбусы, поезда метрополитена, все станки! Всю технику разбил бы паралич, ведь не стало бы электроэнергии. Напрасно турбины электростанций вращали бы роторы электрических генераторов. Если железные сердечники генераторов потеряют способность намагничиваться, в обмотках не появится электрического тока. Роторы будут вращаться вхолостую, генераторы перестанут вырабатывать электроток. Выбыли бы из строя, нужно добавить, и машины с двигателями внутреннего сгорания — автомобили, тракторы, самолеты. Ведь отказало бы зажигание, перестали бы давать «искру» магнето и бобины — в них железные сердечники.

Исчезновение ферромагнитных материалов нанесет удар не только по старым отраслям техники, — где теперь только нет магнитов! К старым профессиям магнитных материалов прибавилось много новых. Поет ли миниатюрный транзистор, приколотый к лацкану пиджака, или звучит стереорадиола с ее двумя тумбами-динамиками — в приемниках магнит. Магнитная антенна ловит радиоволны.

На заводах крутятся столы. Фреза снимает стружку. Деталь накрепко приросла к столу — ее удерживает магнит. Магнитные материалы всюду, начиная от тридцатишеститысячетонного сердечника дубненского синхрофазотрона — самого большого физического прибора — и кончая мельчайшими, видимыми лишь под микроскопом, магнитными крупинками в слое, покрывающем ленту магнитофона. Изъятием ферромагнетизма будет «нокаутирована» и кибернетика. Кибернетические машины сразу же станут безнадежными «тупицами». Электронные математики, которые только что могли мгновенно решать сложнейшие математические уравнения, встанут в тупик перед элементарным вопросом: сколько будет дважды два? Машины-переводчики станут выдавать вместо текста бессмысленный набор букв и знаков препинания.

Дело в том, что у кибернетических машин, если так можно выразиться, отшибло бы память, ведь па-мять-то у них магнитная. Колечки, сделанные из ферромагнитных материалов — ферритов, — запоминают программу (долговременная память); магнитная лента, подобная магнитофонной, запоминает промежуточные данные, полученные в процессе работы машины (кратковременная память).

Если уж быть до конца пунктуальным, то нельзя не сказать, что уже появились кибернетические машины, которые уцелели бы при изъятии электроники и ферромагнитных материалов. Эти машины основаны на пневмонике. По артериям этих машин циркулируй ет не электроток» как в электронных машинах, а воздушные струйки, машины работают без тока, там ферриты не нужны. Но эти машины, конечно, исключение, они делают только самые первые шаги, их немного. Взрослая же, зрелая кибернетика вся зиждется на электронике и электротехнике.

Разумеется, о достижениях техники можно рассуждать по-другому. Кто-нибудь может сказать: «Достижения техники громадны. Отлично! Но не нужно преувеличивать. Ведь было же время, когда не было никакой электроники и радиотехники, и ничего, жили себе люди. Ничего не случилось, человечество не погибло».

Все это святая истина. Список вещей, без которых человечество жило, не погибая, можно продолжить. Жили без электричества, без паровых машин, без вообще каких бы то ни было машин. Жили без газет и книг.

Все это правда. Но самая большая правда заключается в том, что мы, люди XX века, той жизнью, которой жили наши далекие предки, жить не хотим и даже уже не можем. Современному человечеству совершенно необходимо все то, что дает ему наука и техника. Нам невозможно обойтись и без того, что выросло из наследия Столетова.

По-новому, в еще более ярком свете предстают перед нами не только те дела, которые он совершил за лабораторным столом. Мы видим, какие богатые всходы дали и другие семена, посеянные им.

Столетов — Родина никогда не забудет этого — заложил основы русской физики. Эстафету из рук Столетова принял Лебедев. Лебедевская школа, явившаяся продолжением столетовской, подготовила кадры ученых, которые стали первыми советскими учеными. Преемственность от наших дней идет далеко вглубь, туда, к нескольким маленьким комнаткам первой в России учебно-исследовательской лаборатории Столетова.