Стокгольм delete

– Может статься… Я тебе дам несколько имен, но спрашивать будешь сам… – Он вдруг расплылся в улыбке. – Кстати, Луке сказал, что ты заказал кое-что в его интернетовской аптеке.

– Да… не буду распространяться.

– Чего там… но эти их новые штуки для потенции ты должен попробовать. Моя девушка в восторге.

В последующие дни Тедди удалось найти приятелей Шипа. Али-Нож, Псих-Калле, Человек-Улитка… какие только имена они себе не выбирали. Некоторые вообще не хотели говорить – ты теперь не в игре, извини, приятель. Кое с кем он был знаком и раньше, другие о нем слышали – во всяком случае, ему доверяли. Сказали: югославы исчезают. Их место заняли сирийцы, курды, Тигры, Такси-Аслан и его водилы. Summa summarum: Мазер ушел в подполье. Занимается совсем уж какими-то теневыми делами. Высшая лига: Шип и его приятели доступа туда не имеют.

Луке пообещал попробовать вскрыть почтовый сервер «Сведиш Пермиум Секьюрити», этот загадочный countermail.com. Но через пару дней позвонил и признался: задача не по зубам.

– У этих ребят защита почище, чем у меня. Я просто-напросто не могу взломать их ящик. Извини.

– А у заказчиков?

– И у заказчиков. Такое ощущение, что на нашей планете это единственный сервер с такой степенью защиты. «Энигма». Легче совершить покушение на Ким Чен Ына из водяного пистолета.

Тедди ненавидел тупики.

Очевидно, заказ на похищение Матса дал не Кум. Кто-то еще. Этих «кого-то еще» интересовал компьютер Матса. Но в любом случае: Кум знает, кто заказчик. Знает – и отказывается говорить. Это и есть главная стратегическая задача в начатой войне: заставить Кума заговорить. Другого пути нет. Гиены прячутся в тени. Могли бы хоть что-то знать Сесилия или «Сведиш Премиум Секьюрити». Но и там, и там – тупик.

Ту-пик.

Война есть война. Может, ему придется уехать из Швеции. Во всяком случае – и в этом он был совершенно уверен, – необходимо отослать Бояна и Линду. Отослать и спрятать.

И внезапно пришла мысль: есть человек, который может ему помочь.

Он ждал очень долго. Клиент все утро не выходил из дома. Тедди потихоньку слушал аудиокнигу. «Самоуправство» Лены Андерссон.

В машине не было CD-проигрывателя, и он даже попенял парню в прокатной фирме. Тот посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Вы с какой планеты прибыли? CD – прошлый век. У вас же есть телефон…

Тедди мог бы точно назвать ему планету, с какой он прибыл. Но ему вовсе не хотелось описывать эту планету двадцатилетнему парню, который никогда в жизни не дал бы ему эту машину, если бы на заявке не стоял логотип адвокатуры «Лейонс».

В час он появился. Фредрик Маклауд.

Одет поцивильнее, чем в тот раз. Лиловые хлопковые брюки, темно-синий льняной пиджак. Лиловый платок, на один градус светлее брюк, кокетливо колеблется в нагрудном кармане.

Двинулся к мосту на Юргорден.

Тедди прекрасно знал его привычки. Узнаешь за несколько недель наблюдения.

Но сегодняшний маршрут необычен.

Тедди пошел за ним. Мимо припаркованных «Порше», вслед за мамашами, которые бегом катили свои коляски, – нельзя упускать возможность тренинга. Почти на всех – цветные кроссовки «Найк» и компрессионные брюки.

Через пятнадцать минут все стало ясно. Лильевальх. Он направился в Лильевальх. Тедди там никогда не был. Маклауд чмокнул в щечку подошедшую женщину примерно его же возраста.

Слежка сегодня никакого труда не составляла. Либо он решил, что терять ему нечего. Либо просто-напросто решил прогуляться с приятельницей. С этой работой начинаешь думать, что все преследуют какие-то тайные криминальные цели.

Тедди поднялся по лестнице. Под крышей – надпись золотыми буквами по темно-красной штукатурке: «Выставочный зал Лильевальх». Большое здание. Старое, но, по-видимому, не особенно старое. Стены из разноцветного камня, колонны. Над входом – растяжка: «Самая большая в Скандинавии выставка современного искусства».

Да… Этот ревир Тедди мог бы назвать своим только с большой натяжкой. Но объект наблюдения со своей дамой вошел туда. Дичь скрылась в кустах.

Он купил билет и вошел в здание.

Из окон под высоченным потолком льется мягкий рассеянный свет. Огромные залы. Тихая публика, то и дело замирающая в восхищении перед очередной неизвестно что изображающей скульптурой или не менее непонятной картиной.

Тедди осмотрелся – нет, это не обычные шведанки. Сливки. High society. Часики «Дей Дейт» на запястьях, замшевые лоферы, неестественно гладкие, с очень скромным макияжем женские лица.

А на стенах… он покосился на ценник на одном из стендов. Сто пятьдесят тысяч за небольшую картину: два голубых мазка на снежно-белом фоне. Триста кусков за фотографию дымовой трубы.

«Не у меня одного крыша поехала, – подумал Тедди. – Весь мир спятил».

В следующем же зале он наткнулся на Маклауда – тот непринужденно беседовал со своей подругой.

Похоже, простужен: хлюпает носом, как двухлетка в феврале. Или как кокаинист, которого застали на месте преступления.

Приятельница была здесь своим человеком: здоровалась чуть не со всеми. Поцелуйчик, неестественный смех, объятие. Поцелуйчик, смешок, объятие. Никаких вариаций, метод один и тот же.