Стоит ли об этом

В конце 1990 года мы начали создавать новую городскую газету, я сразу взял себе религиозную тематику. А настоятель кафедрального собора протоиерей Константин Васильев был тогда депутатом горсовета. Зная отца Константина по горсовету, я подошёл к нему и поделился своим замыслом: «В следующем году хотим ввести рубрику «Христианские праздники». Сможем печатать тексты под этой рубрикой примерно раз в месяц. Можно отобрать за год примерно столько праздников?». Отец Константин посоветовал взять двунадесятые праздники, тогда я попросил его помочь с источниками, такой информации тогда нигде не было. Он пообещал мне приносить соответствующие тома свт. Димитрия Ростовского, у него были в личной библиотеке полные «Четьи Минеи». Я держал в руках увесистые тома ещё дореволюционного издания и чувствовал себя счастливым. Но одного Димитрия Ростовского было недостаточно, надо ещё было найти информацию, как какой праздник празднуется. А в областной библиотеке по религиозной тематике была только атеистическая литература. Её я и использовал, определённую информацию эти книги всё же содержали.

В течение 1991 года мы реализовали свой проект полностью. Сейчас меня забавляет, из каких ингредиентов я готовил тексты: дореволюционные «Четьи Минеи» и немного атеистической литературы, из которой я отфильтровывал поток безбожного бреда.

Всё это меня невероятно увлекало, но верил ли я тогда в Бога? Мама как–то сказала, что надо бы мне на исповедь и причастие. На сей раз я уже очень легко принял эту мысль и обратился к отцу Константину, чтобы он меня исповедовал. К знакомому священнику все же легче было идти. Батюшка не отказал.

В начале исповеди он меня спросил:

— Вы верите в Бога?

— Я христианин, — твёрдо ответил я.

— Знаете, есть такая история, — горько улыбнулся батюшка. — Поймали одного разбойника, убийцу и грабителя. Спрашивают у него: «Ты кто?». А он отвечает: «Я христианин».

Опытный священник сразу почувствовал, что с моей верой что–то не так. Сейчас я и сам это понимаю. Почему на вопрос, верю ли я в Бога, не ответил просто «Да»? Мой ответ был типичной интеллигентской увёрткой. Ведь христианином может назвать себя человек, который разделяет учение Христа, при этом вовсе не считая Его Сыном Божиим. Неужели я тогда таким и был? Да вот не помню! Я пытаюсь сейчас понять смысл своего ответа батюшке, как если бы речь шла о другом человеке. Впрочем, отец Константин принял мою исповедь и допустил к причастию.

И ничего в моей жизни не изменилось. Время от времени я заходил то в один, то в другой храм, был как–то ещё на исповеди и причастии. Но это были эпизоды. Во всяком случае, «Отче наш» я наизусть не знал. Ох уж эта мне интеллигентская размазня, это «не два, не полтора». Я хорошо знаю цену интеллигентщине, потому что сам из неё вышел, и не факт ещё, что вышел полностью.

Где–то в конце 1991 года я пошёл в Прилуцкий монастырь, чтобы взять интервью у наместника. Так я познакомился с игуменом Ефремом (Виноградовым). Отец Ефрем произвёл на меня огромное впечатление. Блестящий столичный интеллектуал, очень яркий интересный собеседник, он даже внешне впечатлял своим орлиным носом и большой чёрной бородой. За таким человеком хотелось идти. Я встретил того, кто был мне нужен.

По мотивам нашей первой встречи я подготовил очерк, отец Ефрем прочитал его, внимательно на меня посмотрел и спокойно сказал: «Это хороший текст». Да, тогда я уже что–то понимал, по крайнем мере, рвался к пониманию, и батюшка это оценил. Но верил ли я тогда в Бога? Ну тогда, наверное, уже верил. Но почему же я не уверен в этом?

Я помню, как во мне что–то хрустнуло, когда я узнал, что Бог не есть старик, сидящий на облаке, Бог есть Дух, который наполняет собой всё. Я чётко помню те слова, которые родились в моей душе в ответ на это открытие: «Ну в такого Бога я вполне могу верить». Но почему я не помню даже, кто мне это сказал и совсем не помню в каком году это было? Да потому что великое и судьбоносное открытие «Бог существует» не произвело в моей жизни никакой перемены. Потому что пока человек не в Церкви, пока он лишь эпизодически околачивает церковный порог, сам факт признания бытия Божия ничего не стоит и ничего не значит.

Меня тянуло ко всему церковному, да мало ли кого к чему тянет по причинам может быть психологическим, а то и просто эстетическим. Это ещё не религиозность. Человек, даже твёрдо уверенный в том, что Бог есть — ещё не обязательно — религиозный человек.

Я тогда задумал целую книгу про Прилуцкий монастырь, и у меня появился повод для регулярных встреч с отцом Ефремом. Батюшка несколько раз давал мне хорошие книги, например, Нилуса, и для меня понемногу начал открываться живой мир церковной веры. Я несколько раз бывал на литургии в монастыре, но как–то это всё было… вяло.

И вот я закончил книгу, внёс в неё всю правку, которую попросил сделать отец Ефрем, и принёс ему чистовой вариант, с тем, чтобы он похлопотал об издании. А отец Ефрем покинул Вологду. И книга осталась у него.