Стоять до последнего

Бойцы шли, нагруженные трофейным оружием, патронами. Настроение у всех было приподнятое. Сыпались шутки, колкости, звенел смех.

– Заржали, как жеребцы! Боевой дух появился! – покровительственно произнес старшина, оглядывая своих орлов. – А четыре дня назад ходили темными тучами. До смертных часов, наверное, каждый помнить будет десятое июля. Не день, а светопреставление сплошное. Как живыми остались, до сих пор ума не приложу!..

– Десятого, говоришь?.. Постой, так не ваша ли тогда дивизия должна была из Пскова отходить на рубеж к Лудони? – допытывался Миклашевский, вспоминая солнечный день и яростный бой на шоссе. – Нашу зенитную батарею поставили прикрывать дорогу с воздуха… А бить пришлось по танкам…

– Не знаю, что там зенитчики твои прикрывали, но нас накрыли по-настоящему! Мы двигались походным строем. И вдруг как налетят «юнкерсы» и «мессеры» – и давай нас чихвостить! Не успели очухаться, как шарахнули танки!..

Старшина Семен Шапиков, рассказывая о пережитом, с восхищением коротко поведал о начальнике особого отдела батальонном комиссаре Григории Федоровиче Васитине, человеке необыкновенного мужества и спокойствия. Он сумел собрать в отряд разбежавшихся от танков бойцов, выручил обоз, увел по проселкам пятьдесят грузовиков с боеприпасами.

– Железной воли человек! А на вид совсем обыкновенный. Орден Красного Знамени у него еще за гражданскую.

Старшина, расписывая перипетии того тяжелого дня, вспомнил и о танке Т-34, который пробился к ним из немецкого тыла.

– И один танк, понимаешь, сила!.. Кабы не они, танкисты, погорели бы наши грузовички с боеприпасами. Командиром у них старшина Кульга…

– Кульга, говоришь? – оживился Миклашевский. – Да я ж его, черта, как облупленного знаю. В нашу сборную входил. Жив, говоришь, Кульга?

– Воюет! – Старшина поправил на груди автомат и, прибавляя шагу, подал команду: – Подтянись!..

Глава четырнадцатая

1

– Давай, Шапиков, спеши… Васитин ждет!

Отряд остановился на дневку в густом ельнике. Командир отряда лежал на разостланной шинели неподалеку от замаскированной еловыми ветками «тридцатьчетверки» и что-то писал в толстую тетрадь, заглядывая в раскрытый планшет. Дратунь издали узнал знакомую топографическую карту здешней местности.

Васитин, заложив карандаш в тетрадь, встал. Был он выше среднего роста, плотный, крепко сбитый, средних лет. Нарукавные звезды и шпалы на петлицах свидетельствовали о воинском звании батальонного комиссара. Бросились в глаза Миклашевскому чистая форма, аккуратно подшитый воротничок. Выслушав доклад старшины, Васитин обратился к летчику:

– Документы с собой?

– Так точно, товарищ батальонный комиссар! – Дратунь раскрыл комбинезон таким образом, чтобы был виден орден Красной Звезды на гимнастерке, и вынул из нагрудного кармана удостоверение личности и партбилет.

– «Старший лейтенант Василий Иванович Дратунь», – вслух прочел командир, пробежал глазами по фото, внимательно просмотрел партийный билет и осведомился: – Когда и за что награжден орденом?

– Указ Президиума Верховного Совета от пятнадцатого октября сорокового года, – ответил Дратунь. – Награжден орденом Красной Звезды за решительные действия в боях на Халхин-Голе.

– Где вас подбили?

– Севернее озера Черное. По приказу командира полка уводил самолет от «мессеров». Мы отбомбились, останавливая прорвавшиеся к Плюссе танки… Помогали пехоте и артиллеристам. На шоссе насчитал восемнадцать костров!..

– И задержали? – В глазах Васитина тревога и надежда. – Летчикам сверху лучше видать, задержали танки?

– Приказ был задержать любой ценой… Убежден, что дальше немцы не прошли, – и добавил: – Река Плюсса лишь предполье глубоко эшелонированного оборонительного рубежа. Пройти его с ходу танковым клиньям не удастся!

– Мы тоже надеялись, что далеко они не прорвутся, – твердо произнес Васитин, возвращая документы. Подумав, сказал: – Крылатых машин в отряде не имеется, а грузовики есть. Так что, товарищ старший лейтенант, принимай хозяйство.

– Разрешите обратиться? – произнес решительно Дратунь.

– Слушаю.

– Товарищ батальонный комиссар, я строевой командир… Разрешите участвовать в боях рядовым бойцом. Командовать обозом я не намерен.

– Спокойнее, старший лейтенант! Я посылаю вас командовать не обозом, как вы изволили выразиться, а колонной грузовых машин, везущих снаряды. Это во-первых! А во-вторых, государству важно, чтобы вы вышли из окружения целым и готовым выполнять свои прямые обязанности. Вопросы есть?

– Нет, товарищ батальонный комиссар! – В ответе Дратуня звучала удовлетворенность. – Разрешите приступать?

– Действуйте!

Дратунь ушел. За ним, не отставая, поспешил Петька.

Командир занялся группой Миклашевского. Критически осмотрел каждого, задерживая взгляд на оборванных гимнастерках и разодранных галифе. Миклашевский стоял по стойке «смирно», чувствуя, как краска заливает щеки. Вид у его команды был явно неуставный.

– Давно драпаете?

– Мы еще не драпали, – ответил зло Александрин, глядя прямо в глаза Васитину.

– Я не вас спрашиваю. Лейтенанта спрашиваю. Как фамилия?