Стоящий у Солнца

Утром Русинова разбудил Лобан. Запряжённая телега на резиновом ходу стояла рядом. Серогон старался вовсю, и больше из желания получить чаю, чем угодить атаману. Всю дорогу до Дия погонял лошадку и лепил себе имидж крутого бродяги, на чём свет костеря Пашу. То, что атаман выпил с Русиновым, делало последнего как бы своим человеком в общине. Природу доверия объяснить было трудно: не из-за того же, что чаю не пожалел? Но, видимо, Лобан понимал, перед кем развязывает язык, или не понимал вообще ничего, будучи по природе просто болтливым человеком. Между прочим, он сообщил, что Паша в молодости был лётчиком и летал на самолёте «Ан-2» в городе Новосибирске. Так вот, будто он женился и попалась ему жуткая тёща. Стала она живьём поедать Пашу и свою дочку за то, что пошла замуж за балбеса, который не может ничего в жизни. И тогда Паша доказал, что может: поднялся без разрешения один на самолёте, полетел в город, отыскал тёщин дом и спикировал в окна её квартиры. Но немного промахнулся и угодил этажом ниже. Хорошо, никого не убил, и тёща осталась жива, и сам отделался лишь переломом и десятью годами срока. А его самолёт с полгода торчал из тёщиного дома, и это видел весь город и гордился Пашей, потому что он самый рисковый мужик. Чувствовалось, и Лобан им гордится и ставит себя где-то рядом с Пашей, вроде заместитель по дипломатической части. Может, потому он и ругал его за то, что атаман нынешней зимой сдал всю живицу каким-то перекупщикам всего за шесть «стволов». И денег оставил лишь на жратву, и ни копейки — на чай. А он же, Лобан, ответственный на химподсочке, но Паша даже не посоветовался, когда брал «стволы» и патроны к ним. Да ещё, гад, заказал гранатомёт! На эти деньги можно купить полтонны чаю! Так что и нынешним летом они зря обдирают сосны и точат живицу. Всё опять даром уйдёт. А эти шустрые фраера за живицу готовы пушку притаранить, потому что отправляют в Японию, а «стволы» воруют где-то. На халяву такие бабки делают! А Пашу, видите ли, вертолёты раздражают!

Русинов слушал его и мрачно думал, что в России дозревает ещё один атаман — Паша Зайцев. Фамилия звучала несерьёзно, не внушительно, но это только пока. Ведь и над фамилией «Разин» когда-то, возможно, смеялись, потому что она происходила от прозвища «Разя» — в буквальном смысле человек, смотрящий на солнце с открытым ртом. Раззява, одним словом…

Найти трамблёр, даже старенький, в Дие оказалось невозможно. Русинов отдал весь чай Лобану и распрощался.

— Эх, не отпускай меня! — вдруг попросил тот. — Я могу и до Гадьи тебя подбросить. Паше скажешь потом, что задержал, и всё. Паша тебя уважает.

— Скажи, за что? — прямо спросил Русинов.

— Ничего себе! — изумился Лобан. — Ты же в Кошгару ходил!

И понукнул притомленного коня.

Через два часа совсем стемнело — ехали целый день, и Русинов уж намеревался готовить ночлег рядом с просёлком, в надежде поймать попутную машину утром. Но едва нашёл приличную площадку, как увидел светящиеся фары и грохот лесовоза на ухабах.

В Гадью он приехал глубокой ночью и сразу же пошёл к больнице. Тёмные окна, замок на двери — видимо, летом гадьинским жителям болеть было некогда… Он спрятал под крыльцом рюкзак и карабин и налегке отправился к дому Ольги. Возле красивых крытых ворот сначала различил белую скамеечку, а потом тёмный силуэт своей машины!

Не поверил, под лай просыпающихся собак подошёл ближе — московские номера и задняя дверца завязана на проволоку…

18

Взрыв остался «незамеченным» в Красновишерске — официально утверждали, что взорвался газовый баллон, — но глубоко потряс шведскую сторону фирмы «Валькирия». Он оказался такой иллюстрацией к словам и речам Ивана Сергеевича, что ему уже больше не задавали вопросов. Эксперты установили, что в застеклённую нишу над парадными дверями был заложен фугасный артиллерийский снаряд 152-миллиметрового орудия с часовым взрывателем. Двери вырвало и отбросило на противоположную сторону улицы, в соседних домах вылетели стёкла, камнем и осколками повредило три автомобиля, и лишь по счастливой случайности, как принято говорить в таких случаях, никто не пострадал. Швейцар-охранник в этот момент отлучился в комнату дежурных выпить кофе…

Неожиданным образом Савельев помог Ивану Сергеевичу, поднял его авторитет на такую высоту, что с ним начал разговаривать молчаливый швед. Это событие стало признаком полного доверия. Однако как бы ни подкрадывался Иван Сергеевич, как бы ни придумывал и ни обставлял причинные стороны своих вопросов, узнать, кто конкретно финансирует «Валькирию», не удалось. Кто платит деньги и заказывает музыку, являлось тайной, сравнимой разве что с тайной самих «сокровищ Вар-Вар».