Сто семидесятая

— Я понимаю, но всё же считаю, что всем время от времени стоит отдыхать.

— Отдыхать? — По лицу Кэртиса расплылась снисходительная улыбка. — Это не про ран Альрона. Он с малых дюжин знает только искусство войны, как и положено истинному Проводящему.

— Несладкое, должно быть, у него было детство, — словно промежду прочим заметила я.

— Какое там детство, — махнул рукой Синий, собирая посуду на поднос. — Мы все проходим тестирование в восьмидюженном возрасте. А ран Альрон простился с родителями и того раньше. Как только они поняли, насколько одарён сын, то вызвали специалистов сами.

— То есть ваши дети не растут с родителями? — старательно пытаясь разобраться, я не сразу заметила оплошность.

— Ваши дети? — нахмурился техник.

— То есть я хотела сказать, все остальные дети, не считая Хранящих. Мы расстаёмся с родителями очень рано. Своих я и вовсе не помню.

Комм молчал — тех, кто нас слушал, должно быть, устраивало, что я не болтаю лишнего.

Хотя, заяви я во всеуслышание, что не являюсь ратенмаркой, поверил бы мне кто-нибудь? Может, Проводящие и поверили бы, но таких поблизости, кроме ран Альрона, не наблюдалось, а значит, меня бы просто сочли помешанной и заперли в каюте. Нет, такого счастья мне не надо.

— Сочувствую, Юна. Ты прости, — он покосился на собственный браслет, — мне пора уже, время отдыха почти закончилось. Так что, мы договорились о том, что ты мне поможешь?

— Само собой. Когда и где?

— Может, на Прогулочной, если тебе там так нравится, а мне к тому же сдавать её системы? Завтра, после третьего приёма пищи?

— Договорились, — вежливо улыбнулась я, скрывая разочарование от внезапно оборвавшегося разговора.

— Отлично, увидимся, — бросил Кэртис и исчез.

Привлекать к себе внимание более я не хотела и потому не стала подходить к напарникам тем же вечером, намеренно явившись в Обеденную пораньше. Зная о «любви» Джена к себе, я была уверена, что тот не допустит, чтобы Кэртис подошёл первый. Так и случилось. Они сделали вид, что не заметили меня.

Я не сильно расстроилась.

Прости, Кэртис, но наша дружба не настоящая. Ты нужен мне, чтобы подобраться ближе к капитану и раскрыть его скелеты в шкафу.

Думать о себе хуже я не стала, полагая, что ратенмарцы задолжали мне настолько много, что даже если я убью пару миллионов, долг не будет уплачен, но совесть — противная вещь. Это я поняла давно, с нею приходилось соседствовать, неустанно напоминая себе, почему мне приходится поступать именно так.

Будь моя воля, я не стала бы водить за нос наивного Синего. Я бы вообще предпочла не ступать на борт Зигмы, а лучше бы и не знать про неё и ратенмарцев вовсе. Но жизнь забросила меня в такую глубокую яму, что в темноте лицо моей совести едва различалось и поэтому мук из-за собственного обмана я не ощущала.

Комм послал слабую вибрацию, привлекая взгляд.

«Каюта капитана».

Внутри всё напряглось.

Я не видела ран Альрона уже несколько кругов и прекрасно себя чувствовала, но вечно так продолжаться не могло. В конце концов, у моего нахождения на борту была вполне определённая цель — я должна была поддерживать силы Проводящего.

Мне удавалось избегать его достаточно долго. Но это не значит, что я хотя бы на уту забывала о том, что рано или поздно мне придётся заниматься с ран Альроном энергообменом.

Трястись и рыдать я больше не собиралась. Удовлетворять прихоти капитана тоже. Пусть делает со мной что хочет, я больше не позволю собой манипулировать. Если ему удастся вытянуть из меня хотя бы толику энергии, это будет исключительно его заслуга.

Что толку оплакивать собственное тело, если я уже попрощалась с ним, — напомнила я себе перед злосчастной каютой. Сейчас гораздо больше меня заботили гордость и честь, с которыми я собиралась отправиться на встречу к праотцам. Крепче сцепив зубы и подняв подбородок повыше, я вошла.

Диван пустовал. В комнате слева, служившей спальней своему хозяину, горел знакомый голубоватый свет.

От судьбы не уйдёшь, — напомнила я себе простую истину и не стала затягивать неизбежное, не желая, чтобы храбрость изменила в последний момент и я снова опозорилась своими жалкими слезами, до которых никому здесь не было дела.

В спальном отсеке ран Альрона тоже не оказалось. Прислушавшись, я уловила тихий шорох из Гигиенической, в голову пришла неожиданная мысль. Не раздумывая над неплохой идеей слишком долго, чтобы не отказаться от сумасшедшей затеи из-за собственной трусости, я стала быстро расстёгивать змейки и стягивать платье. Белье тоже не оставила, отложив скромный ворох одежды в сторону. Взобравшись на постель, легла посередине и вытянулась, словно солдат, замерший по стойке смирно.

Нет, я не сошла с ума, — успокаивала я волнение, разгонявшее сердце быстрее. Но если я уже знала, что и как будет и что я не собираюсь сопротивляться, как, впрочем, и содействовать врагу, то к чему растягивать наше взаимодействие?