Сто семидесятая

Было забавно наблюдать над тем, как трясётся Родот Кер, зная, что вчера я видела его у обрыва с любовницей. Или, скажем, было приятно улыбаться ангельской улыбкой Синтри Агт, укравшей вчера из лавки головку лука и жутко боявшейся, что я выдам её. Для такой крошечной общины, как наша, поступок был вопиющим и достойным порицания соседей.

На меня смотрели с ожиданием очередной гадости, зная, что мне ничего не стоит устроить представление средь бела круга. Но, как ни удивительно, мне всё всегда сходило с рук.

Я думаю, что страх перед ужасными ратенмарцами родился во многом благодаря тому, что я ни разу не несла ответственности за свои выходки, не испытывая ни физического, ни морального наказания. И вот когда какие-то чужаки не оставили от нашей деревни камня на камне, окрасив землю алой кровью, я будто бы наконец прозрела и поняла, насколько хрупка жизнь и сколько в ней боли. Но я не была готова с ней расстаться и не была готова наконец узнать значение слов «крепко досталось».

Ратенмарцы церемониться не стали, обращаясь со мной как со скотом, и тогда я впервые почувствовала толстые скользкие щупальца страха глубоко внутри. Страх взял полный контроль над моим разумом и телом, и как только я поняла, что мне не сбежать, то засунула своё мнение, желания, гордость, самоуважение и все остальные достоинства, которыми всегда кичилась, подальше и стала послушной марионеткой в чужих руках.

Моя выходка в столовой была скорее ребячеством, но важен был не размах, а сам факт неповиновения. Я собиралась продемонстрировать ран Альрону, что больше не собираюсь строить из себя Хранящую, делая вид, что происходящее в порядке вещей, во чтобы там ни верили ратенмарцы. Я — тейанка, и если то, что говорит ран Альрон хотя бы отчасти правда, мне невыносимо стыдно жить дальше. Нужно наконец взглянуть страху в глаза — пусть издевательство будет издевательством, насилие станет насилием.

Мой враг продолжал разглядывать меня с нескрываемым интересом.

— А ты таишь множество сюрпризов, Сто семидесятая, — вдруг припомнил он опостылевший номер.

— Надеюсь, то, что вы ратенмарец, убийца, мутант и сумасшедший, это полный список. Не хотелось бы узнать, что и вы раскрыли не все свои лучшие стороны.

Похоже, мне всё же удалось перегнуть палку. Лицо ратенмарца слегка дёрнулось, темнея на глазах… или мне это только казалось?

— Не слишком ли быстро ты позабыла, в чьих руках твоя жизнь? — низко прошипел он, тараща на меня свои сумасшедшие глаза.

Я ощутила смертельную угрозу, волнами исходящую от него. Не знаю, что именно в моих словах задело его за живое, но это был мой шанс.

От опасности кровь вскипела в единый миг, заставляя внутренности гореть. Если сейчас мне не откажет недавно проснувшаяся храбрость, я смогу завершить всё немедленно. Главное, не думать об этом, главное — действовать, пока осознание, что эти уты станут самыми последними снова не сделало меня трясущимся червяком.

Но этого бы не случилось, я сгорала от ненависти, словно кто-то невидимый убрал наконец заслонку, сдерживавшую пламя.

— А что ты можешь сделать? — зашипела я в ответ, брызгая слюной и, наверное, напоминая умалишённую, совсем как сам Альрон в эту уту. — Что, ратенмарец? Убьёшь меня? — презрительно выплюнула я в чужое лицо.

Время между нами словно остановилось на целую долю вечности. Мы оба провалились в странный вакуум, оставшись наедине, и я почувствовала себя на равных. Словно мы оба замерли на одной плоскости и не было этого жуткого перевеса сил.

Там, по ту сторону непроницаемого стекла, он был физически сильнее как мужчина, он был завоевателем, уничтожавшим стопою народы, он был знаменитым капитаном, которому поклонялась целая империя. Но сейчас всего этого не было за его плечами.

Мы были одинаковы. Не знаю в чём, не знаю почему, но я не чувствовала, что уступаю ему.

Время тянулось неизмеримо долго, пока в глазах напротив вдруг не разверзлась тьма, поглотившая ратенмарца.

Ран Альрон ударил наотмашь, заставив меня отлететь в угол. Я ударилась о стену плечом, ловя на границе сознания глухой хруст. Боль прошибла область плеча и глухо откатилась в голову, заставляя меня застонать и беспомощно сползти вниз.

Искры ещё вспыхивали в темноте прикрытых глаз, когда новый удар обрушился следом за первым.

Снова и снова они сыпались градом, не давая вздохнуть, не давая оглядеться и найти укрытие. Я была слишком растеряна, сбита с толку, чтобы осознать всю глупость желания, меня терзала не непогода, но обезумевший ратенмарец, решивший выбить из меня дух. От него не было спасения.

Раскат за раскатом сотрясал тело, пока я не перестала ощущать, где рождается боль, куда она мчится вдоль нервных окончаний и где оседает. Я не могла вздохнуть, слыша лишь тихое бульканье и хрипы, клокотавшие в глубине горла. Боль заполнила меня до краёв. Та самая, которую я так отчаянно боялась. Та самая, которая заставляла меня молчать и подчиняться.

Это и был мой неосознанный страх. Вот он и явил свою мерзкую физиономию.