Сто раз на вылет

Беркер кивнул, поджав губы. Наши руки лежали на плите и слегка соприкасались. Ни он, ни я даже не думали их убирать. Казалось, что это прикосновение связывает нас невидимой нитью, по которой проходили одни и те же мысли, одни и те же чувства. В эти минуты мне было хорошо рядом с Беркером. Злость и обида остались где-то позади. И почему-то я не желала заводить больную тему, хотя шла сюда с этим намерением.

Погрузившись в молчание, мы смотрели на подсвеченную воду и на собственные ноги, бултыхающиеся в ней. Потом я набралась смелости и накрыла его руку своей. Беркер повернул голову, его карие глаза под светлыми ресницами затаили взгляд на моем лице.

– Извини меня, ладно? – промолвила я.

Он молча продолжал смотреть на меня. Под своей ладонью я не чувствовала движения, парень просто замер.

В конце концов смутившись, я встала и ушла. Если бы он что-нибудь сказал… Хоть слово…

– 18 -

Гордон, Джеймс и Франко склонились над тарелкой сладкого блюда, а у меня в этот момент сердце готово было выпрыгнуть из груди. Между Рико и Валерией сегодня разразилась целая война. Во время соревнования они громко перекрикивались, обещая превзойти друг друга. Валерия кричала, что она делает лучший в мире бисквит. Рико отвечал, что его меренгам может позавидовать весь белый свет. А теперь осталось ждать и надеяться, что Рико не преувеличил.

Жюри молча пробовали десерт, никак не комментируя. А когда они ушли совещаться, я почувствовала дрожь в руках. Это первый мой день соревнования в роли капитана команды.

Дашери приобняла меня, чтобы поддержать. Мерти и Дамьян громко спорили о том, какие ошибки были допущены.

– У красной команды меньше шансов, – поспешила напомнить Зельда. – В горячем мясо не прожарилось. А пирог у них не пропекся. Считайте, минус два балла.

Но меня эти слова не успокаивали.

Я метнула взгляд на команду соперников и тут же встретилась взглядом с Беркером. После нашего разговора у бассейна, мы больше не сталкивались. Я не знаю, о чем он думает, но почему-то это очень сильно меня заботит. Он не улыбнулся. Посто смотрел, делая вид, что слушает Розалию. Да и я пропустила речь Бернардо.

Когда вернулись жюри, Альвисс и Эмиль проговорили слоган, который они продумали ещё накануне вечером:

– Нет здесь шефа без таланта! Варит, парит, побеждает только красная команда!

Затем заговорил Гордон. Первое очко полетело в нашу сторону. И всё. Непропечённое тесто получило очко, потому что наш пирог оказался безвкусным. Спасибо, Зельда! И десерт Валерии понравился членам жюри больше. Вот вам и меренги!

Рико расстроился. А вместе с ним и вся команда. Тем не менее, после съемки он крепко обнял меня и попросил не унывать. В тот момент, когда мы обнимались, в зал, где мы отдыхали, вошёл Беркер. Вошёл, посмотрел на нас и вышел. Это заметили все и уставились в нашу с Рико сторону. Я пожала плечами.

– Кто-то к тебе неровно дышит, Найджела, – поддразнила меня Зельда.

Быстро отстранившись от Рико, я принялась обмахивать себя ладошками.

– Не болтай ерунды, – сказала я. – Лучше сосредоточитесь на следующем соревновании.

– Ой да ладно тебе смущаться! – посмеялась Людмила. – Ты свободна. Беркер свободен. Что вам мешает?

И тут мое лицо вспыхнуло. Рико держался, чтобы не улыбнуться. На меня смотрели Дамьян, Бернардо, Валисон, Андриус… а Эмиль нескромно хихикал.

– Прекратите, пожалуйста! – властно и очень строго рявкнула на всех Талия. – Тоже мне, сваты нашлись! Найджела, не хочешь выйти?

– Д… да.

Мы пошли по коридору. Я чувствовала, как моё лицо горит. И чего это я так разволновалась? А может, мне просто нравится Беркер?

– Не обращай на них внимания, – подбадривала меня Талия, ведя за локоть куда-то по залу с колоннами. – Им лишь бы…

– Всё, Талия. Я не хочу об этом говорить. Мой первый капитанский конкурс провален. Вот это важно!

– Впереди ещё два. Не вздумай опускать руки! У красной команды сегодня было преимущество. В четверг мы будем играть на равных.

– Мне ни в коем случае нельзя проиграть, Талия. Понимаешь?

– Нет. – Она остановилась и сложила на груди руки. Брови у Талии и без того были широкие и грозные, а когда она их сдвигала, то становилась похожей на одного злостного лидера времён молодости моей бабушки из соседствующего государства. – Создаётся впечатление, что ты боишься не самого проигрыша, а чего-то ещё.

– О Боже! Чего?

Я сделала вид, что возмущена ее глупым предположением, замахала руками, фыркнула. А что ещё я могла сделать? Не скажу же я, что пообещала Франко ужин в ресторане, если судьба занесёт меня на «отсев» в воскресенье? Что она обо мне подумает? Сегодняшний проигрыш сбил меня с толку, я искренне испугалась, что меня отправят на «отсев» уже этим вечером. Тогда, конечно, я смогла бы расслабиться, готовить для команды и мысленно настроиться на постыдный вечер с Франко Руисом. Помнится, я говорила, что он мне нравится. Уже нет. Как и все итальянцы он слишком самоуверен в отношении прекрасного пола.