Сто рассказов из русской истории. Жизнь Эрнста Шаталова. Навеки — девятнадцатилетние. Я вижу солнце. Там, вдали, за рекой

Мы обошли все село, но достать молока так и не сумели. Козу держали почти в каждом доме, но лишнего молока не нашлось ни у кого. Эдемика Горделадзе даже объяснил нам, что в военное время кровь и козье молоко ценятся одинаково… А Васаси Соселия на наших глазах накрошила мчади в горшочек с козьим молоком и, когда ее внучок во мгновение ока вылакал горшочек до дна, вздохнула и сказала:

— Видели? Вот так каждый день. Коза — все для мальчишки: мать, завтрак, обед и ужин… Другой пищи нет у меня для него… Скоро он, наверно, начнет блеять по-козлиному…

Так мы возвратились домой без молока.

…Назавтра к полудню Хатия пришла к нам, вызвала меня во двор и тихо сказала:

— Сосойя, я знаю, где достать козье молоко!

— Где?

— Бери посуду, и пошли!

Я вынес из кухни глиняный горшочек и последовал за Хатией. Мы пересекли чайную плантацию, миновали заросли орешника и вышли к огромному грушевому дереву, росшему над обрывом.

— Слышишь? — спросила Хатия.

Я прислушался. Снизу доносился глухой рокот.

— Ну и что? Шумит водопад…

— Прислушайся хорошо!

Я напряг слух и среди однообразного шума воды различил дребезжащее позвякивание колокольчика.

— Да, слышу…

— Козы со всего села к полудню собираются у водопада…

— Ты с ума сошла, Хатия!

— Немножко, всего полгоршка!

— Увидят нас!

— Твоему русскому нужно молоко, Сосойя!

…Целую неделю я и Хатия ровно в полдень появлялись у водопада. Начиналась погоня за козами. Козы с громким блеянием разбегались во все стороны, продирались сквозь колючки, скатывались по скалистому склону. Мы возвращались домой в разодранной одежде, с окровавленными руками и ногами и полным горшочком молока. Растроганная тетя благословляла добрых соседей. За эту неделю я наловчился так, что мог на ходу выдоить самую быструю из коз. Не знаю, до каких бы пор продолжалась наша молочная эпопея, если бы в один прекрасный вечер село не взбудоражил истошный крик Эдемики Горделадзе:

— Люди, выходите!

— В чем дело, Эдемика? — сбежались перепуганные соседи.

— Вот! Глядите все! Кто-то выдоил мою козу!

— Чтоб ему провалиться сквозь землю! Вчера выдоили мою! — крикнула Мина.

— Машико жаловалась мне: третий день, говорит, коза возвращается с пустым выменем! — добавил кто-то.

— Мою выдаивают через день!

— И мою!

— Что же это такое, люди?

— Такого не бывало даже во время русско-японской войны, а ведь тогда тоже нуждались в молоке!

— Знаю я, чьи это штучки, да только пока молчу! — помахал пальцем Эдемика.

— Говори, если знаешь! — набросились на него соседи.

— Знаю! Молоко ворует тот, кому оно нужно!

— Ну, ты скажешь! А кому оно не нужно?

— Дайте срок, и я раскрою это дело!

— Давай, Эдемика, выручай нас!

Между тем владельцы коз приняли меры предосторожности. Коз перестали выпускать со двора, а если выпускали, то обязательно в сопровождении кого-либо из членов семьи. Я и Хатия ходили убитые горем — нашему промыслу пришел конец.

Однажды вечером, когда нам чудом удалось выдоить чью-то зазевавшуюся козу и принести домой глоток молока, тетя подозвала нас.

— Хатия, подойди ко мне!

— В чем дело, учительница?

— Покажи свои руки!

Тетя приложила к лицу обе ладони Хатии. То же самое проделала она со мной.

— Что ты делаешь, тетя? — спросил я удивленно.

Хатия молчала.

— Ваши руки пахнут козьим молоком, дети!

За весь вечер тетя больше не проронила ни слова.

В чем заключается задача?

Колхозные собрания у нас, как правило, созывались по вечерам, но колокол начинал звонить уже с полудня. Уставшие за день люди всячески старались увильнуть от собрания. Приходилось чуть ли не за руки вытаскивать их из домов.

— Просили же тебя, Архип? Забыл про собрание?

— Эдемика, именно сегодня у тебя разыгрался ревматизм?!

— Не идешь, Диомид? Ладно, поговорим с тобой в другом месте! Не будь я Зосимом!

— Зосим зобастый. Не ори ослом и дай мне отдохнуть, а то возьму вот двустволку и отправлю тебя в такое место, откуда нет возврата!

— Маргарита, выходи, я знаю, ты дома!

— Иди на собрание, Ксеня, да прихвати своего инвалида!

Нас, детей, на собрание не приглашали, но мы и не нуждались в приглашении. Собрание было для нас единственным местом развлечения. Оно обычно проводилось в школе, и нам доставляло огромное удовольствие видеть, с каким трудом рассаживаются за партами седовласые загорелые дяди и тети. Мы устраивались на полу, с наслаждением наблюдая за ходом этого странного урока, во время которого не читали списка, отвечали с места, не вставая, свободно курили, перебивали друг друга, к учителю обращались на «ты», и никого за это не выставляли за дверь. Я мечтал о том времени, когда и меня будут звать на собрание, когда и я смогу послать зовущего к черту, когда при голосовании председатель объявит: «Сосойя воздержался!..»

…Я и Хатия сидим на полу, перед тетей, за нами, также на полу, — Бежана. Мы ждем начала собрания. Класс гудит. Все окна распахнуты настежь, но в комнате все же жарко. От запахов табака, пота и земли першит в горле. Надрывно кашляют старики. Судачат бабы. А народ все валит.