Сто причин ответить «нет»

Уитни поднялась в ванную и включила душ, обнажаясь. Шуршащий звук воды придал интимности ее замыслу. Уффф. Лишь бы не оробеть с непривычки. Она встала под теплые струи, запрокидывая лицо, чтобы смыть наваждение, а затем дотянулась до телефона и мазнула по экрану, готовая сделать селфи. Лицо крупным планом, влажная кожа отражает свет июльского утра… Уитни посмотрела в камеру, представляя Криса, и тронула языком кончики пальцев.

Снято!

Ждущая, с томным взглядом, на снимке она выглядела раскованной, пошлой и влюбленной до умопомрачения.

«Думаю о тебе», — добавила Уитни и кликнула «отправить». Селфи улетело в небо над Францией.

Ответ пришел, когда она сушила волосы:

«Вернусь, привяжу тебя к кровати и покажу, о чем думаю я, когда вижу тебя мокрой».

Фен выскользнул из резко ослабевших пальцев, ударившись о пол. Ох… И вот как тут дождаться-то? Еще три дня. Семьдесят два часа. За это время можно километр рукавов связать и известись до полуобморочного состояния.

Отвлечься от навязчивых мыслей о сногсшибательном кареглазом блондине не помогли ни свежесваренный кофе, припорошенный тертым шоколадом, ни разговор с Холли Бекетт, для которой монтировали клип.

Холли страшно переживала за здоровье Уитни и отказалась встретиться вечером по работе. Приказала отдыхать и отходить от стресса. Но битые сахарные стекла на съемочной площадке сейчас казались давно прошедшим эпизодом жизни. Что действительно вызывало вопросы, так это предстоящая свадьба, которая раньше мало беспокоила, а сейчас превратилась в принципиально важное дело.

Потому что — кажется — все произойдет по-настоящему. Она действительно собралась замуж за Принца Паркера.

И что теперь будет? Что будет осенью? Крис не любил Эдинбург, а она без этого города не представляла жизни. Неужели придется уехать отсюда? Надолго? Хммм. Ох уж эта взрослая жизнь. Все стекла в мире перебьешь, пока разберешься.

Крис

Пабло Росси слыл толковым переговорщиком. Семья Росси промывала солидный кусок южно-европейского финансового рынка в мутных водах мирового капитала. Пабло был эдаким чистильщиком, трудящимся в поте лица на благо старого европейского бизнеса. Крис планировал вклиниться в эту часть сети в ближайший год, поэтому добился встречи с Пабло, чтобы узнать цену входного билета. Но не судьба. В прошлую среду перегруженное сердце Пабло не выдержало и остановилось.

Уитни в тот же день провалилась в стеклянный куб. Дурная фаза луны, не иначе.

Крис отложил документы на офисный стол в полуразобранном кабинете будущего центра Паркеров и вопросительно посмотрел на вошедшего Тана. Тот осторожно переступил битый бетон в полу и покачал головой. Панорамное окно в кабинете было треснувшим, потолки обшарпаны. Ремонт в будущем центре шел полным ходом, но пока что самыми отполированными в здании были черные волосы Тануки, собранные в хвост.

— Похороны в 16:00, — сообщил тот хмуро.

— Тебя тоже впустят?

— Да.

— Хорошо. Уже известно, кто займет место Пабло?

Тан опустился на край старого стула и вытянул ноги, извещая:

— Его дочь.

— Старшая? Я с ней знаком. Она мне показалась адекватной когда-то.

Но Тануки разочаровал:

— Нет. Младшая.

— Она сговорчивая?

— Маловероятно. Ее называют Саломея. Двадцать четыре года всего, но жестокая, не дай бог. Объявила, что замаринует в формалине головы всех, кто отныне посмеет сделать ей предложение руки и сердца. К ней полчища поклонников в двери ломятся всю неделю. Что не удивительно.

Крис обвел взглядом столешницу, на которой кроме документов и пыли ничего не было, и скептически вскинул бровь.

— Думаешь, стоит к ней соваться, когда она в кровожадном настроении?

— Не помешало бы. Пабло был готов с тобой говорить, но формалиновая принцесса может оказаться непредсказуемой. Хорошо бы познакомиться с ней сейчас, до отъезда, пока твой билет кто-то более верткий не перехватил.

Крис согласно кивнул и посмотрел на часы.

— Ладно. Поехали познакомимся с Саломеей.

— Уверен, она оценит твой итальянский акцент и скорбный вид.

Крис поправил запонку на манжете и тактично промолчал. С акцентом-то у него все было в порядке, а вот скорбный вид не получался сегодня. Настроение было… уитне-майлзовское. Поэтому всю дорогу до часовни он строчил смс-ки невесте. Пальцы стер, пока добрались до места в окраине города.

«Что тебе привезти из Милана?»

В ответ Уитни прислала очередное крышесносное селфи: крупный план, обнаженная грудь до уровня сосков, а над грудью — надпись красками.

Серый — оттенок зеленого дайкири — фиолетовый — бежевый.

Т-Е-Б-Я.

Крис спрятал лицо в ладонях и взвыл, потому что надо было как-то дожить до среды, а оно не жилось. Тянуло домой, на «Парковку для Паркера», и чтобы Уитни лежала под боком.

Да уж. Такими темпами с Саломеей некому будет договариваться, от робото-принца только запчасти останутся.

«Классные краски», — ответил он.

«Они съедобные».

…Ох, Майлз. Дай только добраться до тебя…

Крис улыбался, как дурак, когда вошел в старую каменную часовню.

— Прекрати, — шикнул Тан.

— Что?

— Не скалься. Мы на похоронах.