Сто полей

«Сволочь», – подумал экзарх о Баршарге, и ровным голосом сказал:

– Смерть моего учителя не останется безнаказанной, и произошла она только оттого, что столица запрещает мне держать внутренние войска! Надо увеличить отряды по борьбе с разбойниками и истребить всю эту нечисть. Я хочу немедленно видеть аравана Баршарга.

В тот же день случилась еще одна смерть, вызвавшая куда меньше пересудов: пятый секретарь архивной управы, которого Харсома месяца два назад взял от наместника за чрезвычайную осведомленность в делах сект и взяток, помер при обстоятельствах несколько скандальных: а именно, покончил с собой в публичном доме через пять минут после того, как босоногий мальчишка принес ему какую-то записку.

А еще через пять минут в дом ворвались страшные «парчовые куртки», тайная стража, подведомственная аравану Баршаргу, и десятник парчовых курток долго бранился над покойником.

Господин экзарх выразил свое соболезнование жене и пятерым законным сожительницам покойника, и по городу пополз слух, что секретарь отравился, испугавшись возмездия за хищения.

Араван Баршарг явился в кабинет Харсомы лишь вечером.

– Я вижу, вы не теряли времени зря, – сказал Харсома, – но я бы предпочел, чтобы этого негодяя секретаря взяли живым.

– Я тоже, – сказал Баршарг, – я уверен, что за его спиной стоял сам наместник.

Харсома нахмурился. Между наместником провинции, бывшим повстанцем, и ее араваном, лучше всех против повстанцев сражавшимся, царила весьма понятная неприязнь, которую Харсома всячески приветствовал. Чем больше вражды между чиновниками – тем осведомленней правитель. Но сегодня Харсома был недоволен.

– Не говорите глупостей, Баршарг! Половина документов компрометирует наместника, а не вас! Государыня Касия просто хорошо заплатила секретарю!

Поджал губы и спросил:

– Что с кораблем?

– Мы вынесли все контейнеры, – сказал Баршарг, – засыпали ход к кораблю и разбили чуть в стороне летний лагерь. Сами контейнеры я оформил как мешки с хлопком и шерстью, присланные из Иниссы в счет возврата провинциального долга, и разместил в Далахском складе.

– Почему не в разных местах?

– У меня есть много глупых чиновников и много чиновников, преданных мне. Но только смотритель Далаха глуп и предан одновременно.

– Оно опасно?

– Да. Двое моих инженеров взорвались, пытаясь разобраться в устройстве чужеземных мин. Если взорвется весь склад, грохот будет слышен даже на той стороне ойкумены.

– Немедленно прекратите возиться с оружием, – сказал экзарх. – Если об этом пронюхают шакуники, или в столице…

Баршарг промолчал. По правде говоря, на минах подорвались уже не двое, а трое инженеров. Сам же Баршарг уцелел чудом, – он вышел на минуту из лаборатории справить нужду, и взрывная волна швырнула его на землю с расстегнутой ширинкой.

– Людей так и не отыскали? – спросил экзарх.

Баршарг нахмурился. По правде говоря, он сразу подумал, что у приборов корабля они ничего не выпытают, а вот у команды… Вот уже неделю, с тех пор, как нашли страшную находку, парчовые куртки аравана Баршарга шарили по всей провинции. А теперь убийство Адарсара предоставило великолепный повод для сыскной операции. Задерживали всех: контрабандистов, воров, убийц, бродяг, неприкаянных варваров. Тюрьмы были переполнены заключенными, прихожие – доносчиками. Экипажу упавшего корабля было бы почти невозможно пробраться через этот бредень. Живой варвар – это вам не неприятности, это живые премиальные. Баршарг уже пришел к определенным выводам.

– Я полагаю, – сказал араван, – что продолжать эти поиски – только чинить в государстве лишний переполох. Каждый чиновник норовит записать в контрабандисты всех, кто ни проходит мимо, чтобы содрать с этих людей взятку.

– А люди со звезд?

– Я убежден – их нет в ойкумене. Когда корабль падал, от него отделилась звезда поменьше. Она должна была упасть далеко-далеко, за страной аломов. На больших морских кораблях всегда есть шлюпки поменьше. Возможно, эти люди сели в шлюпку и попытались спастись.

– Почему?

– Они везли оружие, – сказал Баршарг, – и если с их кораблем случилась беда, они побоялись, что все взорвется, как взрывается порох для праздничных ракет, если подпустишь к нему огонь.

– Что ты предлагаешь делать?

– Проверять, для начала, всех тех, кто пересекает границу между страной аломов и Варнарайном.

Экзарх помолчал.

– Проверять – означает брать взятки. Ты думаешь, что предлагаешь? Это будет указ, равносильный запрету на внешнюю торговлю! Даттам первый закричит, что я хочу восстановить монополию государства!

– Добейтесь такого указа от государя и выставьте его как происки государыни Касии, – пожал плечами Баршарг.

Прошло три недели, и господин экзарх получил из столицы официальное приглашение участвовать вместе с государем и народом в летней прополке риса.

За день до отъезда экзарха араван Баршарг явился во дворец с письмами от столичных шпионов. Господин экзарх вставал с рассветом, стало быть, дворец вставал до рассвета, а Баршарг и вовсе не спал всю ночь.

– Никаких известий о людях со звезд? – спросил экзарх.