Сто лет

– Я куплю себе автомобиль! – неожиданно объявил Рагнар между двумя ложками супа. Лицо и руки он вымыл, но на шее осталась темная полоса, начинавшаяся сразу под подбородком. – Для начала куплю грузовик и буду на нем зарабатывать деньги, а когда стану более или менее состоятельным, куплю легковой автомобиль, чтобы возить людей.

– Звучит многообещающе, – со смешком вставила Элида.

Фредрик слушал сына очень серьезно.

– Пойду в Полицейское управление Кристиании и получу там водительские права, которые разрешают водить такси, и повешу над дверью вывеску: «Рагнар Андерсен. Такси». А машину поставлю перед домом, чтобы все видели, где меня искать, – объявил довольный Рагнар.

– Сначала тебе надо научиться водить автомобиль, – напомнил ему Фредрик.

– Сын одного человека, который держит свой автомобиль на стоянке рядом с вокзалом, обещал научить меня, когда у меня будет время.

– Позволь спросить, когда ты собираешься начать откладывать деньги на этот автомобиль? – поинтересовался Хильмар.

– Я могу работать больше, чем ты, братец, потому что не бегаю за девушками! – засмеялся Рагнар. – То время, что ты тратишь на прогулки с девушками по субботам, я могу использовать на уборку садов, за которую мне будут платить.

Рагнар научился ловко подстригать деревья в свободное время и гордился тем, что у него были постоянные заказчики. Кроме того, субботними вечерами он красил дома. Ему так не нравилась эта работа, что он расправлялся с ней очень быстро.

– Не может быть, Хильмар, у тебя уже есть девушка? – воскликнула Эрда и обняла брата за шею.

Хильмар вспыхнул, освободился от ее рук и снова принялся за еду. Наконец он пожал плечами и согласился, что, может, и есть.

– Они встречаются каждую субботу, – сообщил Рагнар.

– Как ее зовут? – спросила Эрда.

– Ольга, – помолчав, ответил Хильмар, словно был уверен, можно ли при них назвать такое красивое имя.

– Почему ты нам ничего о ней не сказал? – спросила Эрда.

– Сначала я хотел ее проверить, – ответил Хильмар, снова вытер рукой рот и отодвинул от себя тарелку.

– Ты должен привести ее к нам, – сказал Фредрик.

Хильмар вздохнул, смущенный оказанным ему вниманием, и сказал, что подумает об этом. Не так-то легко быть старшим сыном в семействе, в котором каждый сгорает от любопытства. С другой стороны, он мог бы ничего и не говорить им.

– Ладно, может быть, в субботу, если она согласится, – милостиво пообещал он и позволил себе вздохнуть еще раз.

У Ольги были темные вьющиеся волосы и живые глаза. Она очень смущалась и во время первой встречи почти ничего не говорила. Но она всем понравилась. Постепенно Ольга оттаяла и стала как будто членом семьи. Элида слышала их смех задолго до того, как они появлялись. Это обнадежило ее.

– Тебе следует поговорить с Хильмаром! – однажды сказала она Фредрику, когда Ольга ушла.

– О чем?

– Чтобы он не довел ее до несчастья.

– Не рановато ли? – спросил он, улыбаясь.

– Нет!

– А по-моему, рановато. Придет время, я поговорю. Они ведь здесь все время с нами.

– Попроси Хильмара проводить тебя наверх и в чем-нибудь тебе помочь.

– Где? Наверху?

– Да где угодно. Только позаботься, чтобы это было сделано. И побыстрее!

О чем говорили отец и сын, не узнал никто. Но в пятницу вечером, после того как Хильмар помог отцу утеплить окно в спальне, они вместе спустились вниз. Красным был даже Фредрик.

* * *

Фредрик настаивал на том, чтобы Элида иногда устраивала себе отдых и ездила в город. Говорил, что однажды дал ей такое задание. Он давал ей с собой свою карту города и просил смотреть за них обоих. Она была благодарна ему, что он заставляет ее совершать эти прогулки, хотя сам не в состоянии поехать с нею.

Ясным июльским утром она доехала на поезде до вокзала в Кристиании. Они с Фредриком пытались найти на карте новую телефонную станцию, Элиде давно хотелось ее увидеть. К сожалению, станция не была обозначена на карте. Элиде пришлось спрашивать у прохожих. Но им было не до нее. Тогда она пошла на большой овощной рынок на Нюторвет. Она там уже бывала. Ходить по этому рынку было все равно что ходить по беспорядочным и многолюдным садам Эдема. Ряды телег с выпряженными из них лошадьми. Ручные тележки и козлы с положенными на них досками, заваленные овощами и фруктами, зонты всех цветов и фасонов, рыночные торговки, у которых под пышной грудью и загорелыми руками благоухали все плоды лета. Их запах напомнил ей о детстве в Хавннесе. Тяжелые, покрытые росой ветви красной смородины. Картофельную ботву. Крупную сухую чернику, росшую на холме. Почему ничего этого не было в Русенхауге? Или все ее чувства так притупились от работы и обязанностей, что она этого просто не замечала? Неужели всю свою взрослую жизнь она убивала собственное детство?

И нашла его здесь, в Кристиании? Рынок в городе был вне сферы ее ответственности. Может, из-за этого? Может, это странное ощущение свободы вернуло ей способность видеть и чувствовать?