Сто лет и чемодан денег в придачу

— Безусловно не стоит, — гость улыбнулся в ответ. — Я Мао Цзэдун, руководитель Народной партии Китая, и могу сказать, что излишняя снисходительность к тем, кто желает зла моему верному товарищу Ким Ир Сену, мне вовсе не свойственна.

— Мао Цзэдун! — повторил Аллан. — Какая честь! Если меня прямо сейчас отправят на тот свет, не забудьте, пожалуйста, передать привет вашей красавице-жене.

— Вы знаете мою жену? — удивился Мао Цзэдун.

— Да, если господин Мао не менял жен в последние годы. Раньше ведь за ним такое водилось? Мы повстречались с Цзян Цин в провинции Сычуань несколько лет назад. И немножко погуляли в горах вместе с молодым парнем, по имени А Мин.

— Так вы Аллан Карлсон? — изумился Мао Цзэдун. — Спаситель моей жены?

Герберт Эйнштейн ничего не понял, кроме того, что у его друга Аллана, видимо, девять жизней и что вместо верной смерти им снова предстоит что-то еще. Такого нельзя допустить! От потрясения Герберт уже не сознавал, что делает.

— Я убегаю, убегаю, стреляйте, стреляйте в меня! — крикнул он и, бросившись через всю комнату, перепутал двери и угодил в стенной шкаф, где тут же споткнулся о ведро.

— Твой товарищ… — сказал Мао Цзэдун. — Он, по всему видно, не Эйнштейн.

— Не скажите, — сказал Аллан. — Не скажите.

~~~

В том, что Мао Цзэдун оказался в этой комнате, не было ничего странного, поскольку Ким Ир Сен оборудовал свою штаб-квартиру в китайской Маньчжурии, возле города Шеньян в провинции Ляонин, примерно в пятидесяти милях на северо-запад от северокорейского Пхеньяна. Мао любил бывать в этой местности, где в свое время его, пожалуй, больше всего поддержали. И любил общаться со своим северокорейским другом.

На то, чтобы во всем разобраться, разумеется, ушло какое-то время, но в конце концов все, кто требовал Аллановой головы, изменили свое мнение.

Первым великодушно протянул руку маршал Мерецков. Аллан Карлсон ведь точно так же пострадал от самоуправства маршала Берии, как и сам Мерецков (Аллан от греха опустил одну незначительную подробность — что именно он сжег Владивосток). А уж когда Аллан предложил маршалу поменяться кителями, чтобы маршал получил назад все свои медали, тут уж от маршальского гнева и следа не осталось.

Ким Ир Сен тоже не видел оснований сердиться. Аллан ведь не собирался причинить премьер-министру какой-либо вред. Ким Ир Сена беспокоило только, что сын никак не может смириться с таким обманом.

Юный Ким продолжал кричать и плакать и требовать для Аллана немедленной и мучительной смерти. В конце концов Ким Ир Сену ничего не оставалось, как влепить сыну оплеуху, велев немедленно замолчать, не то схлопочет вдобавок и затрещину.

Аллана и маршала Мерецкова пригласили присесть на диван к Ким Ир Сену, затем к ним присоединился удрученный Герберт Эйнштейн, после того как выбрался из стенного шкафа.

Окончательно личность Аллана оказалась подтверждена, когда в комнату вошел двадцатиоднолетний личный повар Мао Цзэдуна. Аллан и А Мин долго обнимались, пока Мао не велел повару удалиться на кухню готовить вечернюю лапшу.

Благодарность Мао Цзэдуна Аллану за спасение жизни Цзян Цин не знала границ. Он готов помочь Аллану и его товарищу всем чем угодно, без всяких ограничений. В том числе забрать их в Китай и позаботиться о том, чтобы и Аллан, и его товарищ жили там достойно и со всеми удобствами.

В ответ Аллан попросил господина Мао простить его, но коммунизмом он, Аллан, уже сыт по самое горло и хотел бы просто немножко отдохнуть где-нибудь, где можно пропустить стаканчик просто так, без сопутствующего политического доклада.

Мао отвечал, что, разумеется, прощает господина Карлсона, но пусть тот не питает особых надежд, что в будущем сумеет отсидеться в сторонке, поскольку коммунизм побеждает повсеместно и скоро завоюет весь мир.

Тут Аллан спросил, не подскажет ли кто-нибудь из уважаемых товарищей такое местечко, куда, на их взгляд, коммунизм доберется в последнюю очередь, — а для полного счастья там желательно еще солнце, белые пляжи и что-нибудь на грудь принять, кроме зеленого индонезийского бананового ликера.

— Я совершенно уверен — мне хочется в отпуск, — сказал Аллан. — Я же в нем еще ни разу не был.

Мао Цзэдун, Ким Ир Сен и маршал Мерецков принялись обсуждать это дело между собой. В качестве варианта был предложен карибский остров Куба — ничего более капиталистического они просто не знают. Аллан поблагодарил за идею, но заметил, что Карибские острова — это ужасно далеко; к тому же он только что сообразил, что у него ни денег, ни паспорта, так что запросы, пожалуй, придется немножко ужать.

Положим, насчет паспорта и денег господину Карлсону беспокоиться незачем. Мао Цзэдун обещал снабдить его и его друга фальшивыми документами — поезжайте куда захотите! А еще дать с собой целую кучу долларов, их все равно девать некуда — эти деньги президент Трумэн передал Гоминьдану, а Гоминьдан второпях оставил, убегая на Тайвань. Но Карибы в самом деле далековато, на другой стороне земного шара, так что, наверное, стоит подумать еще.