Стивен Хокинг. Жизнь среди звезд

С крайним скептицизмом Хокинг относится не только к общепринятой религии. Он на всю жизнь запомнил, чему его научили эксперименты с экстрасенсорикой в 1950-е, и не желает тратить время на мистику и метафизику в любом виде. В литературе можно найти предостаточно попыток увязать мистицизм с физикой конца XXI века. Многие видят параллели между восточными религиями и квантовой механикой, древними учениями и теориями хаоса, однако Хокинг на это лишь усмехается. Деннис Овербай в своей книге «Одинокие сердца в космосе» (Dennis Overbye. «Lonely Hearts of the Cosmos») рассказывает, как однажды в 1970-е встречался с Хокингом и умудрился завести с ним разговор о мистике – и тот даже не сразу наехал ему креслом на ноги. Овербай процитировал слова антрополога Джозефа Кемпбелла об индуистской богине Кали: «Жуткая тварь, имеющая много имен, чье брюхо вечно пусто и его ничем не заполнить, и чья утроба порождает все сущее». После чего попытался провести параллель между Кали и черной дырой. Хокинг едва удержался, чтобы не фыркнуть:

Модная чепуха. Восточный мистицизм так кружит всем головы только потому, что они с таким впервые сталкиваются. Но как инструмент естественного описания реальности он просто отвратителен и не дает никаких результатов… Загляните за завесу восточного мистицизма – и вы увидите что-то напоминающее современную физику и космологию. Но, по-моему, это ничего не значит.

Черными дырами эти объекты назвал Уилер, и это настоящий шедевр, потому что у него есть [психологический] подтекст, затрагивающий сразу много человеческих неврозов. Если бы все приняли русский термин «замороженная звезда», никому не показалось бы, что эта часть восточной мифологии что-то означает. Их назвали черными дырами, поскольку такое название заставляет вспомнить об общечеловеческом страхе, что тебя уничтожат или поглотят. Так что в этом смысле связь есть. Я не боюсь в них упасть. Я их понимаю. В некотором смысле я считаю, что я их хозяин.[78]

Однако многие журналисты и комментаторы на периферии мира Хокинга эксплуатируют эту тему, до смешного перевирая его слова. В глазах некоторых из них Хокинг – это метафора собственных трудов, астронавт, заглянувший в черную дыру. Когда Овербай сказал ему об этом, ученый, естественно, возмутился: «Мне всегда казалось, что я умею общаться!»[79] – вспылил он и все-таки наехал Овербаю на ноги.

* * *

Хокинг, конечно, не был никаким астронавтом, однако путешествовал в 1970-е годы очень много, с каждым годом все активнее. Зимой 1976 года он проехал по Америке и выступил с докладами на важных конференциях в Чикаго и в Бостоне. Его речь уже плохо понимали даже те, кто знал его по симпозиумам и конференциям во всех уголках планеты, а когда среди публики оказывались журналисты или просто заинтересованные слушатели, разобрать его слова им было так же трудно, как разобраться в предмете доклада.

Устроители конференций, разумеется, всегда заранее знали, что Хокинг не может передвигаться самостоятельно, но очень часто забывали обеспечить удобный въезд для кресла на сцену или кафедру. Хокингу приходилось подниматься туда безо всяких пандусов и подъемников. В таких случаях на выручку ему приходили друзья и коллеги, которым приходилось вшестером таскать тяжелое кресло. Хотя сам Хокинг весит чуть больше сорока килограммов, кресло питалось от автомобильных аккумуляторов, довольно тяжелых, к тому же по воспоминаниям тех, кто принимал участие в подобных упражнениях, было очень страшно, что Хокинг упадет или повредит себе шею. Один его друг вспоминал, что прямо видел, как болтается его голова, когда шестеро самых мускулистых ученых из числа собравшихся поднимали кресло на полутораметровую высоту, и как он боялся, что когда-нибудь случится катастрофа – просто потому, что устроители не продумали все как следует.