Стивен Хокинг. Жизнь среди звезд

А Хокинг по-прежнему считал, что идея Бекенштейна просто безумна, безо всяких последствий. Но потом он все-таки передумал. Причиной послужила череда событий, которая натолкнула Хокинга на гораздо более важный вывод относительно черных дыр и выдвинула его на передний край теоретической физики. Но до этого оставалось еще полгода, а пока диспут продолжался.

Тем временем Хокингу все труднее давалась математическая сторона дела. Уравнения, описывающие физику черных дыр, головокружительно сложны, а на этой стадии болезни Хокинг уже не мог ни писать ручкой на бумаге, ни печатать на машинке. Поэтому ему пришлось разрабатывать мнемонические приемы, позволяющие удержать все это в голове, и способы работать с уравнениями, не записывая их. Вот как описывает один из подобных трюков Вернер Исраэль, друг и сотрудник Хокинга:

Это было подобно тому, как Моцарт сочинял в уме и запоминал целую симфонию: такое сравнение пришло бы в голову всякому, кто видел, как недавно на семинаре доску заполняли, словно партитура, строчки сложнейших математических выражений.[39]

Хокингу очень повезло, что у него от природы превосходная память. В своей книге «За пределами черной дыры. Вселенная Стивена Хокинга» Джон Бослау вспоминает случай, ясно показывающий, как прекрасно Хокинг умеет держать в голове самые подробные сведения:

Один студент Хокинга сказал мне, что как-то возил Хокинга в Лондон на конференцию по физике, и тот вспомнил номер страницы в книге, которую читал несколько лет назад, где он заметил опечатку.[40]

Рассказывают также, как изумился секретарь Хокинга, когда ученый через сутки вспомнил крошечную ошибку, которую он сделал, когда надиктовывал по памяти сорок страниц уравнений. Впрочем, такой талант не уникален. В 1983 году Хокинг потряс студентов Калтеха (Калифорнийского технологического института), по памяти надиктовав уравнение из сорока членов. Когда ассистент записал последний член, коллега Хокинга нобелевский лауреат Марри Гелл-Ман, присутствовавший в аудитории, поднялся и объявил, что Хокинг пропустил один член. Гелл-Ман тоже знал уравнение наизусть.

К началу 1970-х Хокинг начал много путешествовать, невзирая на болезнь. Его репутация в мире науки благодаря сотрудничеству с Пенроузом укрепилась, и его часто приглашали выступить с докладами и на семинарах во все мире. Однако уважение коллег вызывала и слава несгибаемого бойца с недугом, готового на любые крайности, лишь бы к нему относились как к нормальному человеку. Эта слава распространилась далеко за пределы Кембриджа.

Покойный Дэвид Шрамм из Чикагского университета, один из старейших и ближайших друзей Хокинга, собрал целую коллекцию анекдотов о подвигах Стивена. Особенно он любил вспоминать один случай, произошедший в начале 1970-х; тогда Дэвиду впервые пришло в голову, как здорово Стивен умеет радоваться жизни. После конференции в Нью-Йорке Шрамм взял Хокингов на прием в Гринвич-Виллидж, который устроил кто-то из его друзей. Стивен повеселился на славу – весь вечер он танцевал с Джейн, кружась по залу на инвалидном кресле.

А еще Дэвид с большим удовольствием рассказывал, что его друг обожает флиртовать с дамами – еще бы, ведь у него такие потрясающие глаза. По словам Шрамма, Стивен всегда нравился женщинам, задолго до того, как стяжал международную известность. Вот и жена Дэвида Джуди была им совершенно очарована с первой встречи и восхищалась выразительностью его лица.

Хокинг очень любил танцевать, и инвалидное кресло ему вовсе не мешало. На ежегодных приемах в Киз-колледже он всегда присоединялся к коллегам и их партнерам на танцплощадке. Даже сегодня, когда он занимает почетную должность профессора и заведующего кафедрой прикладной математики и теоретической физики в Кембридже, его часто видят на рождественских студенческих дискотеках, где он танцует всю ночь напролет. О его энергии и в работе, и в веселье рассказывают легенды. По словам Дэвида Шрамма, Стивен настоящая душа компании.

* * *