Стивен Хокинг. О дружбе и физике

Наконец дверь в кабинет Стивена отворилась. Он готов был общаться со мной. Я тоже готов был к встрече с ним, причем уже давно. Но он даже не посмотрел в мою сторону, когда я вошел. Сиделка поила его чаем из мерной ложки и кормила витаминами. Она погружала эту позаимствованную из кафетерия ложку в его чашку, добавляла в нее несколько пилюль и подносила к его рту. Он с энтузиазмом открывал рот, и она вливала в него содержимое ложки. Стивен почти всегда хотел пить. Но что его беспокоило больше всего – он боялся не получить вовремя свои пилюли. Боялся немного чересчур, подумал я.

⁂

Стивен принимал примерно восемьдесят витаминных драже в день. Он принимал их каждые два часа, большей частью через специальный зонд для питания, введенный в желудок через небольшой разрез в брюшной стенке. Через него же сиделки могли вводить жидкости непосредственно в желудок. Когда-то отец Стивена предположил, что антиоксиданты типа фолиевой кислоты могут быть полезны для Стивена. Это его предположение было сделано наобум; и спустя пятьдесят лет не было никаких доказательств того, что эти добавки как-то помогают Стивену. Вначале я думал, что Стивен не очень-то верит в диеты, но считает, что и повредить они не могут; так почему бы не последовать, на всякий случай, этому совету? Я вспомнил историю, которую рассказывал физик Джордж Гамов о Нильсе Боре, одном из основателей квантовой механики. У Бора была подкова, которую он прибил над входом в свой деревенский коттедж в Тисвильде в Дании. Один гость спросил его: «Вы – такой великий ученый, неужели вы действительно верите, что подкова над дверью приносит удачу?». «Нет, – ответил Бор, – не верю. Но говорят, что она работает в любом случае, даже если вы не верите в это!»

Вскоре я понял, что ошибался насчет Стивена. Если Бор относился к подкове с иронией, то Стивен был твердо убежден, что витамины помогают. Он по-настоящему верил в это. Верил настолько, что психологически зависел от них. Он по-настоящему пристрастился к ним, как говорили мне его сиделки.

Однажды, когда Стивен был на конференции в Техасе, произошло извержение исландского вулкана Эйяфьятлайокудль. Воздушное сообщение в северной Европе было прервано на шесть дней. Стивен не смог улететь домой вовремя, и у него кончились его пилюли. Он запаниковал и впал в отчаяние. Он даже хотел просить испанского принца Филиппа (который впоследствии стал монархом), чтобы тот по знакомству прислал за ним свой личный самолет и отвез бы его обратно в Европу. Или, по крайней мере, чтобы на нем привезли для Стивена его пилюли. Но Юдифь идею не поддержала. Она просто не стала ничего делать. «Кто будет посылать самолет, чтобы везти витамины?» – только и сказала она.

Стивен был одним из самых уязвимых людей на Земле. Он не мог сам питаться или позаботиться о себе. Он был очень хрупкий и болезненный, страдал от хронических легочных инфекций, слабел с каждым годом. Несмотря на все это, он очень любил общаться с людьми, посещать званые обеды и путешествовать по всему миру. Стивен был настоящий искатель приключений. Он предпринял полет на «Боинге-727», специально модифицированном для достижения нулевой гравитации. Самолет, подобно шаттлу, мог взлетать и несколько раз «нырять» в атмосфере. Искатели острых ощущений испытывали при этом состояние невесомости. Стивен надеялся, что Ричард Брэнсон пригласит его совершить совместный полет в космос. Но было одно обстоятельство, которое внушало Стивену Хокингу настоящий страх – он боялся, что у него закончатся витаминные пилюли.

По-видимому, врачи воспринимали уверенность Стивена в том, что пищевые добавки помогают сохранить ему жизнь, с юмором. Отношение Стивена к этим добавкам было для них сродни тем странным теориям о строении Вселенной, которые в изобилии приходили к Стивену по почте. Он отвергал эти теории, но его роднило с их авторами естественное человеческое желание – найти свое место в мире и разыскать способ, который поможет выйти из затруднительного положения. Таблетки – это способ побороть болезнь. Так сказал его отец. В физике Стивен пользовался математикой, когда хотел проверить свои идеи. В отношении болезни почти ничего проверить было невозможно, и он цеплялся за рекомендации своего любящего отца, который был медиком, и взял на вооружение тот рецепт, который завещал ему отец.

Учитывая природный скептицизм Стивена, его вера в таблетки казалась необъяснимой. Нельзя сказать, что для него не существовало другого мнения. Он не отвергал с ходу ни одну теорию, которая не противоречила известным фактам. Он не имел ничего против того, чтобы разные теории подходили по-разному к осмыслению мира – как это происходит с общей теорией относительности и квантовой механикой. Он был готов принимать обе теории и не прочь был балансировать между ними. Главное требование, которое Стивен предъявлял к теории, – чтобы ее предсказания можно было подтвердить либо опровергнуть с помощью наблюдений или экспериментов. «Любая картина реальности справедлива, – говорил мне Стивен, – если она согласуется с наблюдениями».