Стиратель

Послышался какой-то треск, и Матвей открыл глаза. Колыбелька пошатнулась, и малышка встала на ноги. Она смотрела на него с веселой улыбкой. А потом помахала ему рукой. Плач при этом не прекращался. Матвей оцепенел. Горло сжал спазм.

– Э-э-э, – выдавил он через силу.

Фотина обернулась к нему.

– Что вам?

– Фотина, у меня галлюцинации.

– Какие еще галлюцинации? Вы можете подождать буквально пару минут, или вам необходимо немедленно и безотрывно…

Он махнул рукой в сторону колыбельки, но там ничего такого уже не было. Одна только кроватка с розовыми лентами. И детский плач.

– Что-то с ребенком? – насторожившись, уточнила Фотина.

– Вы же сказали, что ей всего три дня. Что она родилась три дня назад. Мне почудилось, что она встала на ножки и посмотрела на меня.

Девушка что-то спросила, Фотина ласково обняла ее за плечи.

– Галлюцинации, – повторила она задумчиво, потом торопливо подошла к Матвею и положила руку ему на лоб.

Он вновь ощутил порыв свежего ветра, и из глаз брызнули слезы.

– Это не галлюцинации, – вынесла вердикт Фотина.

Она приблизилась к колыбельке и заглянула внутрь. На ее лице появилась теплая улыбка. Потом пропала.

Юная мама обеспокоенно заговорила. Фотина отвечала односложно. После повернулась к Матвею.

– Очень четко еще раз опишите мне все, что вы видели.

– Да я… Ребенок встал на ноги и мне улыбнулся. Нет, вначале я услышал какой-то скрип или треск, я открыл глаза и увидел, что ребенок поднялся и смотрит на меня с улыбкой. А потом еще помахал мне рукой. Младенцы, конечно, так не…

– Секунду.

Фотина зажмурилась, как будто ей больно.

– Младенцы так не делают, – упрямо продолжил Матвей. – Чисто физически. Значит, у меня галлюцинации. Других объяснений быть не может. Скорпионизм…

– Немного помолчите. Я вам не Джуд! Я училась на врача! И эти бабушкины сказки… эти древности фольклорные, я их не помню!

Матвей послушно замолчал, но встал и тоже подошел к колыбельке, взглядом спросив разрешения матери. Сама она кинулась к ребенку, взяла его на руки и прижала к груди. Младенец надрывался от рева и весь покраснел. Девушка приспустила с плеча лямку сарафана и попробовала его покормить. Грудь была идеальным шаром, налитым, как резиновый мяч, с синими жилками, просвечивающими сквозь кожу.

– Ее просто надо расцедить, – сказал Матвей Фотине. – Надо позвать какую-нибудь опытную бабушку с сильными руками, чтобы промассировать, если застой. Понятно же, что младенец не может…

Все происходящее было так естественно, что ни Матвей, ни утомленная родильница не нашли ничего неприличного в том, что он, чужой мужчина, смотрит на ее обнаженную грудь.

Фотина дернулась.

– Да. В этом вы правы, – ответила она вежливо. Затем стала говорить с юной мамой.

– В общем, я дала ей советы, – обратилась к нему Фотина. – Она позвонит такой бабушке. Но с тем, что вы видели, тоже надо что-то делать, и быстро.

– Может, мне лечь где-то в пустой темной комнате и лежать до завтра, чтобы никого не тревожить?

– Да вы-то можете отлеживаться, бог с вами, а с ребенком что делать?

Матвей вновь взглянул на малышку. Личико у нее было отекшим, как это бывает у новорожденных, глаза походили на щелочки. Она пыталась пристроиться к груди, но никак не могла ухватить сосок. С правой ножки свалился белый носочек. Матвей автоматически поднял его и положил на край колыбельки.

– А что с ребенком? – спросил он.

Фотина постучала пальцем себе по лбу, показывая, какого она мнения об его умственных способностях. Он с ней не спорил.

– Я не могу сказать это слово вслух, потому что оно греческое, а я не хочу ее пугать. Но есть такие духи, которые охотятся на новорожденных. И на только что родивших женщин. В сказках есть, в легендах. В жизни я о таком не слышала, конечно. Уж сто лет ничего подобного…

– Сто лет, – перебил Матвей.

У него упало сердце.

Глава 4

– Вы что-то знаете, – ухватив его за руку, воскликнула Фотина.

Матвей отступил и сел на давешний табурет.

– Я ничего не знаю.

– Вы повторили «сто лет». Это как-то связано с тем, что творит ваша жена, да? Я сейчас позвоню Джуду.

– Звоните, – согласился Матвей.

Фотина нахмурила брови и притопнула ногой.

– Вы же знаете, что я не стану звонить!

– Нет, если надо спасать ребенка, то мои эмоции не имеют никакого значения, равно как и ваши. Звоните.

– Да не буду я ему звонить!

– Тогда я сам позвоню. Он дал мне свой номер в первый же день.

Юная мама положила малышку обратно в колыбельку и что-то сказала Фотине. Та подхватила Матвея за руку и дернула.

– Пошли ко мне. Она сейчас вызовет бабушку. Мы должны все обсудить. Пойдем уже.

Он поднялся на ноги.

– Фотина, – попробовал он еще раз. – Лично я уверен, что у меня после вчерашнего чисто глюки. Галлюцинации то есть. Вы со своим целительским чутьем решили, что это не галлюцинации. Вы могли ошибиться. Посмотрите еще раз. Я болен, это же очевидно. Я не в себе.

– Вы намного более в себе, чем некоторые.

Они вышли на площадку, и соседка захлопнула за ними дверь. Фотина вцепилась в перила.

– Слово, которое я не хотела при ней произносить, это «демоны».

– Я догадался.