Вы плакали фальшивыми слезамиНад горестной судьбой моей, жалелиМеня, печально разводя руками,Но помощи — увы! — не видел я на деле.«Жаль малого! Сойдя с пути прямого,Пропал! Но мы предвидели всё это!Пустыми бреднями увлекся бестолково,И вот конец пришел фантазиям поэта!»Иные ж благодетели, надменноПлечами пожимая, возглашали:«Смотрите, до м. его доводят неизменноНелепые мечты об идеале!»Решили так и удалились, строги,Тот — на обед, тот — к карточным партнерам,А тот — судить томящихся в остроге,А я остался гибнуть под забором.
Склоненный над сохой, тоскливо напевая,Встает он предо мной:Заботы, и труды, и мука вековаяИзбороздили лоб крутой.Душой младенец он, хоть голову склонил,Как немощный старик, —Ведь с детства трудится и не жалеет сил,К невзгодам он привык.Где плуг его пройдет, где лемехами взроетЗемли могучий пласт,Там рожь волнистая поля стеной покроет,Земля свой клад отдаст.Так отчего на нем рубаха из холстины,Заплатанный армяк?Зачем, как нищий, он прикрыл отрепьемспину?Работник он, батрак.С рожденья он — батрак, хоть вольнымпрокричалиВластители его;В нужде безвыходной, в смиренье и печалиСам гнется под ярмо.Чтоб как-нибудь прожить, — он жизнь, и труд,и волюЗа корку хлеба продаст,Но горький этот хлеб его не кормит вволюИ новых сил ему не придает.Тоскует молча он и с песней невеселойЗемлицу пашет — не себе,А песня — кровный брат, снимая гнет тяжелый,Не хочет уступить судьбе.А песня — как роса, живящая растенья,Когда сжигает зной;А песня — как раскат, как гул землетрясения,Растущий под землей.Но все ж, пока гроза не грянет, полыхая,Томится он, не смея глаз поднять,И землю пестует, как мать свою лаская,Как сын — родную мать.И что ему с того, что над чужою нивойОн пот кровавый льет,И что ему с того, что, страдник терпеливый,Он власть хозяевам дает?Ведь лишь бы те поля, где приложил он руку,Вновь дали урожай,Ведь лишь бы труд его, ему несущий муку,Другим дал — светлый рай.* * *