Стихотворения

Но ведь я не хотел ее обидеть.

Напротив.

Мне было бы так приятно,

Если бы она подошла и о ногу мою потерлась

(О ногу мою не терлась лиса ни разу).

Я пригладил бы ее линючую рыжую шерсть.

Но она рванулась, земли под собой не видя,

Как будто я чума, холера, проказа,

Семиглавое, кровожадное чудовище,

Готовое наброситься, разорвать и съесть.

Сегодня я нагнулся поднять еловую шишку,

Вдруг, из хвороста, из прохладной тени,

Выскочил заяц. Он подпрыгнул, замер

И пустился, как от выстрела, наутек.

Но ведь я не хотел обидеть зайчишку.

Он мог бы запрыгнуть ко мне на колени,

Верхней губой смешно шевеля и ушами,

Подобрал бы с ладони корочку хлебца,

В доброте человека разуверившийся зверек.

Белки,

Завидев меня, в еловых прячутся лапах.

Ежи,

Завидев меня, стараются убежать в крапиву.

Олени,

Кусты разрывая грудью,

От меня уносятся вплавь и вскачь.

Завидев меня

Или только услышав запах,

Все живое разбегается торопливо,

Как будто я самый последний беспощадный

Звериный палач.

Я иду по лесам, раздвигая зеленые ветви,

Я иду по лугам, раздвигая зеленые травы,

Я иду по земле, раздвигая, прозрачный воздух,

Я такой же, как дерево, как облако, как вода…

Но в ужасе от меня убегают звери,

В ужасе от меня разбегаются звери.

Вот какое горе. Вот какая беда!

1970

ДАМОКЛОВ МЕЧ

Я как бы под дамокловым мечом.

Тяжелый меч,

Готовый оборваться со слабой нитки

И пронзить насквозь,

Лежи под ним.

Уж грудь обнажена.

Душа обнажена, чтобы одежды,

Чтобы иная крепкая броня

Не помешали острию вонзиться

Туда, где сердце бьется,

Только кожей

Да крепостью ребра защищено.

Висит дамоклов меч,

Незримый, непонятный,

Но знаю, что висит.

А я читаю книги, хожу в кино

(О, детская наивность!),

Купаюсь в речке, бегаю на лыжах,

Люблю цветы. И пчел. И звезды в небе.

Люблю…

О, безответственность моя!

Висит дамоклов меч.

Ты не считай секунды

(Не трать на это золотых секунд),

Но говори.

Но говори, что знаешь,

Что накопить успел в уме и сердце.

И свет во тьме.

И права не дано

Бездельничать, пока дамоклов меч

Твой огонек, сорвавшись, не погасит.

Сорвется меч,

Ведь нитка так тонка,

Сорвется меч.

Но пусть он не во сне

И не в объятьях женщины, не в неге,

Не под веселым праздничным хмельком

Найдет тебя, в живую ткань вонзаясь.

Полслова ты успел уже сказать,

И меч летит.

Но все же есть надежда,

Что, если ты уже успел сказать полслова,

Вторая половина не умрет

И люди догадаются о том,

Какой была вторая половина

Последнего,

Неконченного слова,

Разрубленного тягостным мечом.

Висит дамоклов меч.

Он каждую секунду

Велит тебе лишь то произносить,

Что нужно обязательно успеть.

Хотя б не все,

Хотя б до половины.

Вот меч летит.

Но из-под острия

Выпархивает легкий огонек

Живого недосказанного слова.

И не успеть железному мечу

За ним угнаться.

1969

ДИРИЖЕР. РАПСОДИЯ ЛИСТА

Я слушал музыку, следя за дирижером.

Вокруг него сидели музыканты — у каждого

особый инструмент

(Сто тысяч звуков, миллион оттенков!).

А он один, над ними возвышаясь,

Движеньем палочки, движением руки,

Движеньем головы, бровей, и губ, и тела,

И взглядом, то молящим, то жестоким,

Те звуки из безмолвья вызывал,

А вызвав, снова прогонял в безмолвье.

Послушно звуки в музыку сливались:

То скрипки вдруг польются,

То тревожно

Господствовать начнет виолончель,

То фортепьяно мощные фонтаны

Ударят вверх и взмоют, и взовьются,

И в недоступной зыбкой вышине

Рассыплются на брызги и на льдинки,

Чтоб с легким звоном тихо замереть.

Покорно звуки в музыку сливались.

Но постепенно стал я различать

Подспудное и смутное броженье

Неясных сил,

Их шепот, пробужденье,

Их нарастанье, ропот, приближенье,

Глухие их подземные толчки.

Они уже почти землетрясенье,

Они идут, еще одно мгновенье —

И час пробьет…

И этот час пробил!

О мощь волны, крути меня и комкай,

Кидай меня то в небо, то на землю,

От горизонта

И

До горизонта

Кипящих звуков катится волна.

Их прекратить теперь уж невозможно,

Их усмирить не в силах даже пушки,

Как невозможно усмирить вулкан.

Они бунтуют, вышли из-под власти

Тщедушного седого человека,

Что в длинном фраке,

С палочкой нелепой

Задумал со стихией совладать.

Я буду хохотать, поднявши руки,

А волосы мои пусть треплет ветер,

А молнии, насквозь пронзая небо,

Пускай в моих беснуются глазах,

Их огненными делая из синих.

От горизонта

И

До горизонта

Пускай змеятся молнии в глазах.

Ха-ха-а! Их усмирить уж невозможно

(Они бунтуют, вышли из-под власти).

Как невозможно бурю в океане

Утишить вдруг движением руки.

Но что я слышу…

Нет…

Но что я вижу:

Одно движенье палочки изящной —

И звуки все

Упали на колени,

Потом легли… потом уж поползли…

Они ползут к подножью дирижера,

К его ногам!

Сейчас, наверно, ноги

Ему начнут лизать

И пресмыкаться…

Но дирижер движением спокойным

Их отстранил и держит в отдаленье

Он успокоил,

Он их приласкал.

То скрипки вдруг польются,

То тревожно

Господствовать начнет виолончель.

То фортепьяно мощные фонтаны

Ударят вверх и взмоют, и взовьются,

И в недоступной зыбкой вышине

Рассыплются на брызги и на льдинки,

Чтоб с легким звоном тихо замереть…

. . . . . . . . . . . . .

Все правильно. Держать у ног стихию

И есть искусство. Браво, дирижер!

1960

ЗДРАВСТВУЙТЕ

Мне навстречу попалась крестьянка,

Пожилая,

Вся в платках (даже сзади крест-накрест).