Этот – в Испании, та – в
Аргентине.
Речи и встречи смакуют доныне…
Помнят изыски отцов-огурцов…
Боготворят марафет молодцов.
Я изучаю труды поколений —
Прежних поэтов и бардов-певцов,
Всё изучив без сомнений и лени,
Понял изыски отцов-огурцов.
Пушкин великий окинул вниманьем
Опыт пустынников знал до основ!
Жён непорочных земные скитанья.
Опыт иной изучает Остр
Пушкина строки – что надо, в порядке —
Истину ищут в пустынях отцы,
А у Остр
То ли певцы, то ль отцы-огурцы.
Лысый поэт
Я не поладил с небесами,
несу своё неестество —
когда мы сами с волосами —
для лысых – это ремесло.
Я не поладил с небесами —
Не вьётся локон, как назло.
Легко тому, кто с волосами,
А лысым – труд и ремесло.
Ведь к волосатым, без сомненья,
Успех с удачей так и прут!
У лысых, видно, лишь терпенье
И труд все беды перетрут.
А были ль деды с волосами?
Анализируем родство.
В кого пошли – не знаем сами,
Неся своё неестество.
Случится ль хмурый день осенний,
Случится ль летняя жара,
Пышноволосый, как Есенин —
Стих производит на гора.
Не вьётся локон на макушке —
Все дни работай напролёт,
А кто кудрявый, словно Пушкин —
Стихи строчит, как пулемёт.
Когда просохну
…Я буду пить, пока не сдохну.
Не Вечный жид, и не мудрец.
Я буду пить, я не просохну…
Я протрезвею, наконец…
Живу не так, как было прежде —
Не Вечный жид, и не мудрец,
Я буду пить, но есть надежда,
Что протрезвею наконец.
Ведь говорят, что время лечит,
И в это твёрдо верю я —
Не Моисей, и не Предтеча,
И даже не пророк Илья.
Но верю: только протрезвею —
Произойдёт, в конце концов —
Я переплюнуть всех сумею:
Пророков, магов, мудрецов.
Я брошу пить, просохну вскоре,
И на аллее мудрецов
Мне по колено будет море
Среди поэтов и творцов.
Воскресну я и обомлею:
Душа дрожит, строка бежит —
На поэтической аллее
Я вечный бард и Вечный жид.
И я талантливо и ново
Создам, что Вам не по плечу —
И орден, как венец терновый,
Посмертно, может, получу.
2011
Пророк и поэт
Да, был Поэт – невольник чести.
Там было всё, как есть. На
месте…
Здесь между розовых дубрав
мятётся трезвый Иосаф…
Порой стихи выходят боком,
Выходят боком – да каким!
Поэт помчался за пророком,
Но трезв, как лист, Иоаким.
Нет, что-то в мире не на месте,
Пророк опять-таки не прав.
Поэт всегда невольник чести —
Не то, что трезвый Иосаф.
Сюжет повсюду одинаков —
Давно попали в трезвый плен
Что Исоаф, и что Иаков —
Из всех двенадцати колен.
Да, нелегко, видать, пророку.
Поэту ж трудно по утрам:
«In Vino Veritas» по Блоку,
И по Острову – двести грамм!
За воротник