Стихи и эссе

Это. Это было – и всё на Этом. Так Это – началось. Это есть. Это продолжается. Движется. Дальше. Возникает. Превращается в это и в это и в это. Выходит за пределы Этого. Становится чем-то ещё. Становится бо́льшим. Превращается в Нечто. Нечто новое. Нечто постоянно обновляющееся. Становится тут же столь новым, сколь Это только может быть. Выдвигает себя вперёд. Выставляет себя напоказ. Прикасается, испытывает прикосновения. Улавливает сыпучий материал. Растёт все больше и больше.

(Ингер Кристенсен. «Это»[2])

Быстро пришло понимание того, что результатом будет что-то вроде рассказа о творчестве. И по тому, как двигались мои краткие фразы, и по тому, как они всё время взаимодействовали друг с другом и с собственным движением и только движением, я видела, что они стали бы страшно сопротивляться, если бы я вдруг ни с того ни с сего навязала им какого-нибудь человека, город или что-либо ещё по своему произволу. Мне пришлось начать всё сначала и наращивать текст постепенно, так чтобы дело шло естественным образом.

Затем я задумалась над фразой: «В начале было слово, и слово стало плотью…» – я подумала: если бы можно было помыслить немыслимое, – что плоть могла говорить, что одна клетка могла посылать сигналы другой клетке, – то весь бессловесный мир обретал следующее невозможное (для человеческого сознания невозможное) знание: В начале была плоть, и плоть стала словом.

<…>

В попытке утвердить одновременно оба эти положения, эти парадоксальные исходные предпосылки, я начала создавать то, продуктом чего являлась сама.

В начале я фактически допустила, что меня как бы нет, что это («я») являлось просто некой говорящей плотью, – допустила, что я просто некий побочный продукт становления языка, или мира. Поэтому первую главу я назвала Prologos. То, что (пусть и фиктивным образом) лежит вне слова, вне сознания. Окружение, допущения, точки зрения. Театральный пролог.

(Ингер Кристенсе. «В начале была плоть»)

Изначальное «это» в «Prologos» выступает как нечто чисто потенциальное и потому может обозначать что угодно и стать чем угодно. Процесс сотворения становится всё более определенным и дифференцированным по мере того, как «механизм» стихов захватывает всё большее пространство, что прослеживается и в графическом представлении главы «Prologos». Первые части текста предстают как единый большой блок из 66 строк, которые постепенно делятся на меньшие блоки, чтобы завершиться 66 отдельными строками в заключении главы.