Стигмалион

Я выбралась из салона, задыхаясь то ли от духоты, то ли от переполнявших эмоций.

Кажется, спокойная жизнь в универе подошла к концу. Скоро о моей болезни узнают все. Не пожертвует же Вильям своими отношениями ради моего секрета? Не пожертвует же он ими ради меня?

Нет и нет. В глубине души я знала это.

* * *

Я вымыла машину, протерла кожу сидений мыльным раствором, вычистила до блеска диски и, пошатываясь от усталости, вернулась домой. И вовремя. Мне позвонил Сейдж и сообщил, что видел плакат, на котором горячая красотка обнимает за шею самого фотогеничного на свете пса. И что он, конечно же, в курсе, что это я. И что в курсе не только он, но еще и вся родня. А бабушка требует себе копию плаката, а иначе она снимет с дома оригинал.

Я представила бабушку в альпинистском снаряжении, ползающую по отвесной стене и сдирающую плакат, и рассмеялась сквозь слезы.

– Ты ревешь, – заметил Сейдж в трубку.

– Нет, – соврала я.

– Что на этот раз?

«Я видела собаку, которую сбила машина, и не смогла даже просто находиться с ней рядом. Не говоря о помощи. Я такое ничтожество. И она умерла, пока звезда рекламы размазывала по лицу сопли…»

– Натерла мозоли во время уборки…

– К черту уборку! Чистый дом – признак зря прожитой жизни! – попытался развеселить меня брат, потом громко чмокнул трубку и велел не раскисать.

Но как только мы распрощались, слезы хлынули с новой силой. Я упала на кровать, вжав лицо в подушку, и разревелась громко и горько, как ребенок…

В дверь позвонили, потом еще раз и еще. Я не хотела открывать, но по ту сторону стоял кто-то очень упертый. Вскочив с кровати и распахнув дверь, я понадеялась, что там будет кто-то, на кого можно наорать.

Но нет, там стоял человек, на которого я не смогла бы повысить голос, – не посмела бы…

– Привет. Твоя машина не закрыта, – сказал мне Вильям. – В салоне горит свет.

– Я мыла ее сегодня и, наверное, забыла закрыть. Спасибо, – кивнула я, боясь поднять на него глаза и разреветься с новой силой.

– Что случилось? – спросил он.

«Я в порядке», – хотела ответить я, но в горле стоял болезненный комок. Я отвернулась и попыталась закрыть дверь, умирая от стыда.

Но Вильям не позволил. Он шагнул ко мне и прижал к себе.

28 Интродайв

Я сидела на кровати, поджав ноги, обняв подушку и меланхолично глядя перед собой.

А Вильям варил мне суп!

Я бы скорее поверила, что Эллен Дедженерес свяжет мне носки, чем в то, что Вильям Веланд будет варить мне суп! В десять часов вечера на моей кухне. Болтая со мной и закатав рукава стильного черного пуловера от «Адидас». Спрашивая, нет ли у меня аллергии на какие-нибудь специи и водится ли у меня оливковое масло.

Представить только!

Я рассказала обо всем, что произошло. О работе в ветгоспитале, об Андреа и Фергусе, о том, какой важной и нужной я себя чувствовала, пока… Пока к нам не привезли ту собаку и смерть не рассмеялась мне в лицо: визгливо и страшно. Как она ткнула меня в грудь костлявым пальцем и сказала: «Ты никто. Я буду делать все, что захочу. А ты беги и плачь в подсобку, ничтожество…»

– Я не смогу быть ветеринаром. Самое время признать это, бросить все и уехать в Атлон…

– Ты просто испугалась, – Вильям сел рядом и сунул мне в руки тарелку с чем-то, что выглядело ужасно аппетитно. – Поешь.

– М-м… Уже от одного запаха мне хорошо…

Мой желудок принял пищу с блаженным урчанием.

– Ты умеешь готовить… Вот это да.

– Пришлось научиться, потому что Бекки и кулинария – понятия несовместимые, а на одном фастфуде я не протяну. Так что мы решили, что я готовлю, а она наводит чистоту.

– Вот оно что… Слушай, Вильям, это реально вкусно… я не ела толком последние два дня из-за… всего этого. Не могу есть, когда случается что-нибудь… невыносимое.

И я снова сникла, уткнувшись глазами в тарелку и горестно вздыхая.

– Хочешь мое мнение? Обо всем, что произошло? – спросил он.

– Давай…

– Ты сможешь быть ветеринаром. Ты сможешь оперировать животных, если захочешь. Ты сможешь быть кем угодно, если в этом заключается твоя мечта. Просто нужно время, чтобы психика успела адаптироваться – созреть для всего этого. Что будет, если ты попробуешь сесть на шпагат без тренировок? Или попробуешь жать от груди штангу в сто килограмм? Ты просто порвешь связки, а штанга тебя раздавит. Но если запастись терпением и работать над собой каждый день, то однажды сможешь все, что угодно. Абсолютно все. Ты когда-нибудь видела умирающую лягушку?

– Умирающую лягушку? – переспросила я.

– Да, умирающую лягушку.

– Нет! – нервно сглотнула я.

– Вот видишь. А ведь врачи начинают именно с лягушек. Сначала препарируешь лягушку на уроках анатомии, обездвиживаешь ее, разрезаешь скальпелем…

– Господи!