Стигмалион

– Я согласен уехать в Ирландию, – сказал я, глядя в стену больничной палаты. Боясь, что если подниму взгляд на родителей, то расплачусь, как маленький.

– Я уверена, ты не пожалеешь, милый, – сказала мама. – Я уверена, что там найдется все, что тебе нужно.

– Лепрекон в зеленой шляпе, исполняющий желания?

– Или четырехлистный клевер, – улыбнулась в ответ мама. – Вибеке будет счастлива.

«Ну хоть кто-то будет счастлив», – подумал я.

20 Жестоко

– Повтори, – попросил я, вглядываясь в склоненное надо мной лицо Бекки. Она только что разбудила меня и сказала что-то странное.

– Я сказала Долорес, что отвезу ее в университет и покажу аудиторию. Но, кажется, я заболела. Ты можешь подвезти ее?

– Нет, – ответил я и перевернулся на другой бок.

– Вильям, я не могу с ней так поступить. Я же обещала…

– Мне пофиг.

– А мне нет. Я ненавижу нарушать свои обещания. Я потом просто сама не своя. Ну пожа-а-луйста!

Я сел в кровати, хмуро разглядывая Бекки, которая не выглядела слишком больной. Только волосы торчали в разные стороны, но вряд ли это симптом гриппа. Скорее, симптом потерянной расчески.

– Если ты подзабыла: мне не по себе от одного ее голоса.

– А ты не говори с ней. Просто подбрось в универ. Она не разговорчивая, будет легко.

Не знаю, как так получилось, что я согласился. Наверное, еще не до конца проснулся. Или Бекки научилась подчинять меня своей воле с помощью одного только взгляда. Или во всем виновато воспоминание о том, как горько плакала Долорес Макбрайд на балконе позапрошлой ночью.

Ладно, подумал я, от одного раза не растаю. А потом пускай сестра подыщет какую-нибудь другую протеже. Мало, что ли, в этом универе первокурсниц? Да полно – роятся вокруг, зеленые, наивные, и трещат, как кузнечики, – бери любую, сажай в карман, сдувай пылинки. А вот Долорес Макбрайд – ядовитого скорпиона – лучше брось…

* * *

Забавно было смотреть на то, как Долорес снова входит в нашу с Бекки квартиру, как смотрит на меня – нервозно и хмуро, как пытается говорить спокойно, но голос дрожит. Она была не рада перспективе оказаться со мной в одной машине, как и я был этому не рад. Она была готова сбежать, но Бекки, словно предполагая это, уже провернула в двери ключ и начала хлопотать на кухне, предлагая Долорес кофе.

– Бекки, я сама доберусь, – попыталась возражать она, но возражать моей сестре – это все равно что пытаться перекричать бурю, или плыть по водопаду вверх, или молиться – бесполезно, короче.

Мысли о пожарной лестнице, о побеге, о борьбе снова завертелись в голове, когда я услышал ее голос – мягкий, как маршмеллоу.

Обманчивая мягкость.

Этим самым голосом она умеет выкрикивать гадости и отдавать резкие, гортанные приказы своим диким животным… Я сам это слышал.

Потом мы спустились на подземную парковку, где Долорес начала изображать из себя ангела, извиняться и очень натурально краснеть. Я держал искалеченную руку в кармане.

Ты опоздала, Долорес. На восемь лет и два пальца.

* * *

– А потом она просто свалилась на задницу и поползла в сторону, закрываясь руками. Так оно и было, – хохотнула Айви, пересказывая всей компании подробности самого веселого, по ее мнению, происшествия на вечеринке. – Я такого еще не видела.

– И не могла видеть, – ухмыльнулся Ричи. – Твоя стихия, детка, – аморальный модельный бизнес, где девчонки привыкли срывать с себя трусы по команде. Где уж тебе постичь таинство первого поцелуя…

– Первого поцелуя? – хмыкнула Айви. – Думаешь, она даже не целованная?

– Думаю, да, – тоном эксперта сказал Ричи. – Но я надеюсь исправить это. Думаю, эти губы давно ждут чего-то… особенного. Гляньте.

Ричи вручил Айви свой мобильный, потом все остальные начали липнуть к экрану или просто запустили Инстаграм на своих телефонах. И уже через минуту стали хохотать и отпускать двусмысленные шуточки. Потом телефон Ричи оказался в моей руке, и я увидел на экране лицо Долорес, залитое молочно-белой жидкостью. Ее глаза были закрыты, рот приоткрыт – почти экстатическое выражение лица, если не знать, при каких обстоятельствах было сделано фото.

Кто-то из однокурсниц склонился надо мной, едва не касаясь подбородком моего плеча, чтобы получше разглядеть фото. Я сжал телефон в руке, испытывая дикое раздражение то ли от близости чужой кожи к моей собственной, то ли черт знает от чего.

– Господи, Ричи, ты так горд собой, как будто уже уложил ее в койку, а не просто тупо и по-детски облил молоком, – не выдержал я. – Мог бы еще погремушкой отлупить. Герой.

Ричи глуповато оскалился в ответ, Айви перевела на меня взгляд «что это с тобой, милый?», Адам откинулся на спинку стула, предвкушая шоу. Его любимое занятие. Впрочем, все здесь не прочь поразвлечься.

– Койка – только вопрос времени, – самодовольно ответил Ричи и, видя мою ироничную ухмылку, тут же добавил: – Хочешь, поспорим?