Стигмалион

«Мне тошно вас всех читать. Моя рука приклеилась к лицу в жесточайшем фейспалме, и я не могу оторвать ее уже полчаса. Вы правда думаете, что прыщи – это крест на личной жизни, а папилломы на члене – повод покончить жизнь самоубийством? Что за чушь? Даже такой уникальный и неповторимый фрик, как я, обрел свое счастье, а у меня – аллергия на прикосновения, черт побери. Я покрываюсь ожогами там, где ко мне прикасается другой человек. Моя жизнь – хуже жизни вампира. Тот боится только света, чеснока и серебряных пуль, а я могу сдохнуть практически от всего, включая рукопожатия и поцелуи в щечку. Страшно? О да. Однако я набиваю это сообщение, держа на коленях самую горячую красотку во всем Сиднее. Как вам это, нытики с папилломами на члене?»

Мои пальцы дрожали, когда я наспех регистрировался на этом уже заброшенном форуме, чтобы получить доступ к личной информации Тео84. Я молился, чтобы он оставил там хоть какие-то координаты. Чтобы боженька сжалился надо мной хотя бы один раз.

И Он сжалился, приподнял стакан и подмигнул мне, улыбаясь в седые усы. В профиле Тео84, в строке «о себе» был прописан адрес электронной почты.

* * *

Тео ответил на мое письмо практически мгновенно. Он поспешил поделиться, что горячая вода творит чудеса, а восковые спреи, обволакивающие руки тонкой пленкой, избавляют от проклятых перчаток. Выложил мне все, что знал. Стал моим самым лучшим другом, сообщником, Мессией.

Он словно возродил меня из пепла. Как пациенты упоминают в молитвах врачей, спасших им жизнь, так и я был готов молиться за здравие Тео Хантера.

Три месяца спустя после знакомства с Тео мы с Хайди оказались в одной постели и – я не просто выжил. На мне не осталось ни единого ожога. Только синяки на шее. И царапины на спине. И розовый туман в голове – густой и плотный.

Потом я написал Тео письмо, состоящее практически из одних восклицательных знаков. И он ответил мне: «На здоровье, бро, я рад, что смог помочь». Вот так вот просто. Как будто сигаретой поделился, а не подарил целый мир со всеми его прикосновениями, объятиями, поцелуями, царапинами, засосами, мозолями, безумством, свободой.

* * *

Одна девчонка чуть не убила меня. Другая – спасла. Однажды Хайди вошла ко мне в душевую и пришла в полный восторг от горячей, как пекло, воды.

– Ничего себе температура, – взвизгнула она, но выскакивать из-под струй не стала. Встала рядом, извиваясь и пританцовывая. С тех пор мы часто занимались сексом прямо под душем, задыхаясь от густого пара. Тринадцать минут превратились в часы.

Потом мы выходили оттуда и, натянув одежду и повесив на лица самые невинные улыбочки, ели перед теликом пиццу или раскладывали учебники и готовили уроки.

Хайди зачастила к нам в гости, родители с нее пылинки сдували: надо же, сын сдружился с девочкой, слава богу, он не возненавидел их, слава богу, он не увлекся парнями…

Они не подозревали, чем мы занимаемся, пока однажды я не забыл в душевой презерватив. А на следующее утро не нашел его там, где оставил! Проклятье! Сердце ушло в пятки, когда я наткнулся на рыдающую на кухне маму и позеленевшего от шока отца, прижимающего ее к груди и оправдывающегося непонятно за что.

Потом до меня дошло, что мама заподозрила отца в измене, и мне пришлось собрать в кулак всю свою смелость и объявить, что этой мой, черт бы его побрал, презерватив.

Да. Именно это. Да, вы правильно услышали. Нет, я не чокнулся. Да, я помню про свою болезнь. Нет, я не сижу на наркотиках и не брежу…

Краснея и бледнея, я рассказал им про Тео Хантера и его «лавку волшебных секретов». Про кипяток и восковой спрей. И про то, что ожогов можно избежать, если очень захотеть. И что мы с Хайди занимаемся тем, чем однажды начинают заниматься все люди, – что в этом такого?

Мама схватилась за сердце. Папа налил себе полный стакан крепкой выпивки. А потом они заявили мне, что не будут смотреть на то, как их сын гуляет по натянутому канату, играя со смертью. И что Хайди приходить больше не стоит. И что все это так опасно, так опасно! И о секретах Тео они слышать ничего не хотят…

Я развернулся и молча вышел из кухни. Я скорее откажусь от кислорода, воды и тепла, чем отрекусь от Хайди, от Тео и от той свободы, что они мне подарили.

19 Лицо или девушка

2010 год, мне семнадцать лет

Жизнь разделилась на «до» и «после»: на жизнь до сегодняшнего утра и на жизнь после него. Сегодня утром родители сообщили, что выбрали для меня университет. И именно туда я отправлюсь после окончания школы. И больше никаких вариантов нет.

– Какой? – спросил я подчеркнуто-равнодушно, втайне надеясь, что это будет тот же универ, в который собралась Хайди.

– Тринити-колледж, – ответили они.

– Не слышал о таком. Он недавно открылся, что ли?

– Да нет, ему уже четыре сотни лет.

– Серьезно? Университету Осло, по-моему, всего двести лет, а он – старейший в Норвегии…

И тут мой взгляд упал на рекламный буклет, предусмотрительно подложенный кем-то на край стола: «Добро пожаловать в Тринити-колледж, старейший университет Ирландии…»