Стигма ворона 2

Нахмурившись, он принялся читать текст, потея от сосредоточенности. Эш и так был не очень-то силен в письме и чтении, а здесь все усложнялось из-за каллиграфических вензелей.

«Беспощадный Энмеш, герой из числа нерожденных…»

Эш невольно прижал палец к написанному имени героя, оставляя только первую и последнюю букву.

Из числа нерожденных? Значит, его считали придуманным персонажем? Или, как сказал жрец, «рожденным не женщиной, а мечтами измученного войной народа»?..

«… Согласно преданию, тринадцатый воин из созвездия величайших убийц диких духов. Защитник Сата, герой объединенных племен, спаситель Уршу. Пожиратель душ, поглотитель жизни, освежеватель трупов и вырыватель сердец…»

В этом месте Эш запнулся.

Потому что все эти характеристики теперь можно было применить и к нему.

— Это был ты?.. — спросил он ворона, не надеясь получить ответ.

«Да», — неожиданно прохрипел ворон.

Эш вытер ладонью покрывшийся испариной лоб. И продолжил читать.

«Энмеш, созданный людской яростью на погибель врагам, окрасил реки Иркаллы в цвет крови, отчего две луны нельзя было брать из них воду. И вернулся, откуда не возвращаются, и впал в исступление, узрев города, живущие в мире. И раскрылись за его спиной черные крылья, и вошел он в столицу, убивая всех на пути и разоряя города один за другим. И с молодого месяца до полной луны сражались с ним двенадцать других величайших убийц диких духов. Истекая кровью, вошел Энмеш в зиккурат, и пришел к другу своему, жрецу Иридию, просить об убежище. Но ночью открыл Иридий запоры, и ворвались воины в храм, и освятили его кровью безумца…»

— Месяц… Они убивали его целый месяц, пока его время не подошло к концу… — проговорил Эш.

«Да», — хрипло сказал ему ворон.

— И все это время с ним был ты.

«Да», — вновь повторил ворон.

— Он мог усилить себя, если бы убил этого Иридия. Но вместо этого он попросил убежища. Но друг его предал…

«Да», — снова ответил ворон.

— Он и правда потерял разум? Из-за своей одержимости?

«У его безумия была другая причина.»

— Какая?

«Ярость», — коротко ответил ворон.

Эшу не хватало дыхания. Он будто много и долго бежал, и вот только теперь остановился на минуту.

«И проклял Безумец мир, состоящий из двух кругов, и поклялся восстать из мертвых и вернуться в священный Уршу, чтобы призвать на Внутренний круг полчища одержимых тварей и разрушить стену навеки. После смерти останки его разделили на двенадцать частей и скормили прилюдно голодным собакам, чтобы не было у него тела, способного встать, и места покойного, откуда мог бы прийти. И было ему тридцать лет.»

Живое воображение Эша живо нарисовало ему эту картину. Изуродованное мертвое тело могучего воина, которое рубят топорами и скармливают псам.

— Они боялись его даже мертвого, — проговорил Эш. — Боялись, что он вернется.

«Это правда», — хрипло проговорил ворон.

— Но ведь я… Я — не он?.. — не то утвердительно, не то вопросительно проговорил Эш.

«Ты — не он. Но ты — как он, — устало и мрачно ответил дух. — Причем настолько, что я сам порой забываюсь. И начинаю говорить с тобой, как говорил бы с ним.»

— Я его потомок? Аварра — праправнук Безумного Энмеша?

«Этого я не знаю. Но я знаю, что за свою жизнь встретил трех людей с одинаковым лицом. Их звали Эридаш, Энмеш, Эш. С первым мы встретились в начале Великой Войны. Я смутно помню те времена, поскольку был еще слишком молод. Он погиб, защищая город, название которого теперь вряд ли знает кто-нибудь еще, кроме меня. У него была короткая, яркая жизнь и легкая смерть. Судьбу второго я пытался изменить. Мы пережили много прекрасных битв и великих сражений против сотен могучих врагов. Стоять по колено в крови, вдвоем против целого войска противников — это заслуживало бессмертия!.. Я играл со звездами, учил его, уводил от опасных решений и менял зодиак. Мне казалось, так получится лучше. Но это была ошибка. Я привел его лишь к безумию, и к мучительной страшной смерти. Поэтому я и не стал учить тебя, Эш.»

В голосе ворона звучала усталость и горечь.

И это было так неожиданно и откровенно, что Эш растерялся. Он будто нечаянно задел живую рану. Но ведь стигматик и дух, которого он носит в себе — скорее противники, чем друзья?..

«Я никогда не был его противником, Эш, — ответил его мыслям ворон. — Я был его оружием и щитом. И заодно — тюрьмой. Двенадцать других героев, устав от сражений, могли вложить мечи в ножны. Но Энмеш — не мог. Так же, как и ты.»

Эш рассеянно долистал книгу и, припрятав ее в одну из своих походных сумок, вернулся в седло.

Он ехал вперед, в сторону леса, а перед глазами снова и снова вставала все так же картина: истерзанное тело человека с точно таким же лицом, как у него самого. И голодные псы…

Если его далекий предок обезумел настолько, что собирался сломать заградительную стену и уничтожал города, его действительно следовало остановить. Но в том, как именно останавливали Энмеша, было что-то невообразимо гнусное. Подлое. Отвратительное настолько, что в горле сжимался ком.