Стяжатели

— В автобусе, возвращаюсь из Елани.

— Что такое?!

— Подходи к автовокзалу — всё объясню.

Когда автобус остановился, Лада уже ждала Николая — и сразу с расспросами. Шишкин рассказ о матери и вздохнул:

— Так что встреча отменяется — настроения нет.

— Перестань так говорить! Я тебя не брошу, особенно сейчас. Не позволю быть одному!

Пока молча шли к Николаю, Лада достала телефон и позвонила Ольге Сергеевне:

— Мам, я останусь ночевать у Наташки. Где–где. В новом микрорайоне. В Котлах. Не беспокойся — всё будет хорошо. Я тебе еще позвоню!

— Зачем наврала–то?! — укорил Николай.

— Для пользы дела! — строго и сердито ответила Лада, и более до самого барака они не разговаривали.

На следующее утро она не задержалась у Шишкина, потому что после обеда надо было возвращаться в Москву. Договорившись, что он придет проводить на вокзал, Лада отправилась домой, зная, что предстоит встреча с отцом.

* * *

За кофе с лимоном Самохвалов хлопнул рюмочку, а когда появилась в кухне жена, ушел в спальню, включил телевизор и выбрал спортивный канал. В какой–то момент, заглянув в спальню, его отвлекла Ольга Сергеевна:

— Иди, посмотри на дочь свою!

— Появилась? Наконец–то!

Самохвалов, запахнув темно–синий халат, вернулся в кухню и обнял поднявшуюся из–за стола дочь, чмокнул в щеку, слегка укорил:

— Совсем забыла нас! Мы уж заждались тебя! Вот как Москва затягивает!

— Я же часто звонила, но разве тебя дома застанешь. Приходилось с Ольгой Сергеевной общаться.

— Ну, хоть расскажи, как устроилась–то, с работой как дела обстоят?!

— Спасибо! Всё нормально и работа привычная. Если какая запарка получается, Вера Павловна помогает. Так что с этим без проблем.

— А с чем или с кем проблемы? Поклонники–то не обходят вниманием?

— Пап, у тебя одно на уме!

— Конечно, одно: выдать тебя замуж, и не за вахлака какого–нибудь, а за успешного человека. Чтобы ты жила и никаких забот не знала!

Они говорили вроде бы ни о чем, но сами изучали друг друга, действительно соскучившись. В этом и сомнений не было. Только взаимное любопытство выглядело по–разному:

ему хотелось понять, помнит ли дочь обиду, а ей не терпелось выпытать, пусть и косвенно, отношение к Шишкину: изменилось ли за это время или нет?! И как ей вести себя, если вдруг отец узнает, что она вновь начала с ним встречаться?! Когда зашел разговор об отъезде Лады, Самохвалов загадочно спросил:

— Рулить–то не разучилась? А то машина два месяца без дела стоит. Так и сгниет, бедняжка!

Лада промолчала, не зная, в какую сторону отец повернет разговор, а тот, заметив ее замешательство, достал из кармана ключи от машины, отдал дочери:

— Извини, что в прошлый раз так получилось. Ну, погорячился, бывает! Если хочешь, пойдем сейчас на стоянку, помогу подготовить тачку, хотя она вполне готова — заводится с пол–оборота — ребята мои без дела не сидели!

— Пап, а может, не надо?! Ну, где я в Москве буду ставить машину, да и ездить негде — сплошные пробки?!

— Стоянку найдешь поближе к дому. О деньгах не беспокойся, у нас с матерью кое–какие сбережения есть. Главное, чтобы тебе хорошо было. А то зима наступила, чего ты будешь в электричке мерзнуть. К тому же в вагонах шпаны полно, бомжей. А на машине–то как хорошо. Сама себе хозяйка. И нам спокойнее. А по Москве можешь и не ездить, но уж нас не забывай! Договорились?!

Пока Лада собиралась, отец пригнал машину, сразу, воспользовавшись случаем, нагрузили в нее овощей, солений, яблок. От такой заботы она расцеловала их на прощание и торопливо уехала, помня о Шишкине.

У вокзала она сразу увидела Николая и остановилась неподалеку, с улыбкой наблюдая за его хмурым видом. Понаблюдав минутку–другую, она окликнула Николая, обратившись пугающе официально:

— Гражданин Шишкин, подойдите к машине!

Николай не сразу понял, откуда к нему обращаются, а

когда увидел Ладу — все–таки улыбнулся, чуть ли не подбежал к ней, зачем–то спросил:

— Ты?!

— Как видишь. Падай! — указала она на сиденье рядом с собой, а когда Николай, явно стесняясь, уселся рядом, добавила: — Отъедем, чтобы не светиться.

Оказавшись в малолюдном месте, они расцеловались, насмотрелись друг на друга, а потом Николай вздохнул:

— Я и не знал, что у тебя есть машина?! Во всем ты меня обогнала!

— Разве это плохо? К тому же это ничего не значит.

— Для тебя не значит, а меня постоянно мучают сомнения, кажется, что навязался на твою шею, и уж жалею, что встретил в парке два месяца назад. Жил ведь спокойно и жил, а теперь одни засады с твоей стороны.

— Зато скучать некогда! И вообще — хватит ныть!

— Вообще–то в последнее время я по–настоящему начал жалеть, что когда–то не послушался тебя, не стал учиться — теперь вот и маюсь.

— Что, начал понимать, осознал? Но еще не всё потеряно!

— Поздно, дорогая. И вообще — бросай ты меня, пока мы до чего–нибудь серьезного не доигрались!

— До чего же?

— Не знаю, но чувствую, что ничего хорошего из нашей партизанщины не получится. Отец твой не позволит.

— А ты сделай так, чтобы позволил!

Николай вздохнул и замолчал. Лада поняла его состояние и более не стала настырничать, лезть в душу.