Стервы

Глория хотела сразу подбежать к трюмо, стоявшему в углу спальни, но Клара не пустила ее.

— Не смотри пока! Сначала надо тебя причесать. — Глория пошла за ней в ванную.

Мысли ее были о Бастиане и о Джероме. Вся проблема выбора между любовью и долгом показалась ей вдруг нелепой. На деле все не так просто. «Правильно» ли любить? А исполнять долг? Она разглядывала ногти, и ответ пришел в голову сам. В конечном итоге, долг не устоит против любви. Та любовь, которую она испытывала к Джерому (а это была любовь, к чему отрицать?) перечеркивала все то, что ее приучали думать, чувствовать и делать. Будущего с Бастианом она не вынесет.

Клара втерла ей в короткие волосы помаду, повернула Глорию вокруг оси и отступила в сторону.

— Вот теперь не хочешь ли взглянуть на себя?

Глория посмотрелась в зеркало и затаила дыхание.

— Клара! — воскликнула она, поближе наклонившись к зеркалу и не веря своим глазам. — Как тебе это удалось?

— Это все твоя заслуга, лапушка, — ответила Клара, сдувая с Глории крошечку пудры. — Ты же вся светишься изнутри.

Так оно и было. Щеки излучали мягкий персиковый свет, отчего глаза казались светлее — цвета зеленой мяты, а волосы отливали медью с вкраплениями чистого золота. Впечатление было такое, будто она впервые видит себя в цвете.

— Ты уверена, что это не от абсента?

— Не потеряй эту мысль! — Клара опрометью бросилась в комнату и через мгновение вернулась с бутылочкой, на которой была изображена бабочка. Вложила ее в руку Глории. — Я хочу, чтобы она осталась у тебя.

Глория всмотрелась в загадочные буквы «К и Г».

— Клара, ну не могу же я…

— Считай, что это мой тебе подарок к помолвке. Запрячь ее куда-нибудь понадежнее — например, за подвязку, — и пользуйся, когда возникнет необходимость, — перебила ее Клара.

Глория порывисто обняла Клару.

— Спасибо тебе, — воскликнула она, прижимаясь лицом к ее плечу. Теперь она была рада тому, что Клара приехала в Чикаго. — Спасибо тебе за все.

— Эй, осторожнее, не размажь косметику! И платье мне не запачкай! — шутливо возмутилась Клара, удерживая Глорию на расстоянии вытянутой руки. — Мой последний совет на сегодняшний вечер: хорошенько подумай, прими решение и тогда уже — вперед, без оглядки.

Глория согласно кивнула. Клара правильно судила о жизни и о любви. Глории предстояло сделать свой выбор и сделать его быстро, чтобы не жалеть потом. Иначе выбор сделают за нее, и тогда возврата назад не будет.

23. Клара

Клара перегнулась через перила и посмотрела, что происходит на первом этаже.

Дом буквально гудел от множества собравшихся: сотни гостей жевали, о чем-то болтали, смеялись; громко играла музыка — приглашенный специально на сегодняшний прием оркестр Ишэма Джонса, состоявший из одних белых. Обычно в доме было пустынно — только они с Глорией и тетушкой Би, да еще служанка. Сегодня, однако, не было проходу от самых разнообразных лиц — седовласых представителей чикагской элиты, друзей и родственников Бастиана с серыми лицами, пучеглазых знакомых семьи Кармоди. Приглашены были даже несколько местных знаменитостей, хотя никто не ждал, что они действительно придут.

Прием в честь помолвки Глории начался.

Клара наблюдала, заняв выгодное место наверху парадной лестницы. В вестибюле Арчибальд, дворецкий миссис Кармоди, отгородил место по обе стороны от входа — там толпились репортеры и фотографы. Как только объявляли имя каждого нового гостя, его встречали дружные вспышки магния, а затем — гул репортеров, стремившихся заполучить для своих газет какое-нибудь замечательное высказывание. В самом доме умело лавировали между гостями официанты в белых смокингах и перчатках; высоко подняв серебряные подносы, они разносили прохладительные напитки и легкие закуски.

Сами гости блистали роскошными нарядами. Там были девушки, желавшие слыть бунтарками, в переливающихся золотом, серебром и начищенной медью платьях, в длинных, до локтя, перчатках, с нитками жемчуга, свисающими до пояса; женщины постарше щеголяли в вечерних, до самого пола, туалетах из жоржета, крепа, атласа, с высоко взбитыми прическами, а в ушах и на пальцах у них сверкали бриллианты и прочие драгоценные камни. Юноши и мужчины во фраках с белыми галстуками-бабочками казались все на одно лицо.

Клодина преобразовала малую гостиную в гардеробную. Клара даже со своего места слышала, как бедняжка снова и снова выкрикивает: «Oui, monsieur!» А по всему дому громоздились охапки оранжерейных цветов: бархатистых белых пионов, грациозных белых калл — куда ни глянь, всюду нежные лепестки чистейшего белого цвета.

— О боже, — проговорила Глория, возникшая рядом с Кларой, — смилуйся надо мной!

— Главное — оставайся спокойной, что бы ни происходило, — Клара дружески толкнула кузину в бок. — В конце концов, это твой прием.

Глория не ответила. Она посмотрела на бурлящую внизу толпу, и на лице появилось страдальческое выражение.

— Пойдем, — подбодрила ее Клара. — Не можем же мы здесь вечно прятаться.

Девушки вместе спустились по лестнице.