Стервы

— Она занимается коровами, — мгновенно добавила Лоррен.

Фредди взял Клару за руку и сказал:

— Вы похожи на полевой цветок — глаз радуется, увидев вас в этом скучном кабаке.

Клара засмеялась, а Лоррен захотелось выплеснуть на эту деревенскую дурочку остатки своего мартини.

— Да не слушайте вы Фредди, — отмахнулся от приятеля Маркус. — Он так любит болтать, что его согласились принять следующей осенью в Принстон[45].

— Для студента Колумбийского университета ты слишком уж важничаешь, — не остался в долгу Фредди. — Мы там с ребятами в покер играем, присоединяйся к нам.

— Ты решил с них немного шерсти состричь? — бросил Маркус.

— Ну, в этом ты должна разбираться, — обратилась Лоррен к Кларе. Та посмотрела на нее, не понимая, о чем речь. — Ну, «у Мэри был барашек»[46] и так далее.

— Клара, — сказал Маркус, учтиво ей поклонившись, — надеюсь, ваш бокал опустеет к тому времени, когда я вернусь. — После чего удалился вместе с Фредди.

Лоррен чуть не плакала. Мало того, что Маркус ее отверг, так теперь еще она должна сидеть с этой кузиной неотесанной.

— Глория мне говорила, что вы уже бывали здесь раньше, — вежливо сказала Клара. — А не беспокоит ли тебя то, — она оглянулась по сторонам и понизила голос, — что здесь есть преступники?

Лоррен пригубила мартини и рассмеялась, будто тут и говорить было не о чем.

— Просто не нужно лезть в чужие дела, — самоуверенно ответила она. — Не надо связываться с теми, кто торгует наркотиками, продает из-под полы спиртное, с ворами и полицейскими, и все будет тип-топ.

— Типа чего? — растерянно переспросила Клара.

Лоррен не снизошла до ответа: не объяснять же бунтарский жаргон, когда вокруг и так сплошные бунтарки. Вот это было бы совершенно не тип-топ.

— Ах да! И не приближайся во-он к той кабинке, — она показала на обитую зеленым плюшем кабинку в углу зала.

— А почему? Кто это там сидит? — поинтересовалась Клара, приподнимаясь на цыпочки, чтобы получше разглядеть.

— Не нужно туда смотреть! Хуже этого и придумать ничего нельзя! — прошипела Лоррен сквозь зубы. — Личный столик Аль Капоне[47]. Он так сидит, чтобы видеть оба входа в зал. Если нагрянет полиция, может сразу нырнуть в потайной люк за стойкой.

— Боже правый! — Клара глупо захлопала своими огромными глазищами.

— Это ты увидела того, кто сидит с ним рядом, красавца с типично итальянской внешностью? Это сын его ближайшего помощника, Карлито…

— Да нет, меня удивили… вон те! — выпалила Клара, расширившимися глазами глядя на кого-то позади Лоррен.

Лоррен обернулась и без всякого удивления увидела чернокожего, отплясывавшего чарльстон с белой женщиной — ну, Клару такое зрелище могло шокировать. Лоррен готова была посмеяться над наивностью Клары, но тут разглядела эту пару внимательнее и узнала наконец женщину.

Глория!

Клара схватилась рукой за горло.

— Я не знала раньше, что Глория настолько… без предрассудков. Я хочу сказать, в смысле межрасовых отношений.

— Этого и я не знала.

Лоррен не могла отвести взгляд от Глории. Та выглядела сногсшибательно, как алый мак среди целого поля бурьяна, колеблемого ветром. Ей никогда не приходилось видеть Гло такой раскованной, беззаботной, совершенно не интересующейся тем, что подумают о ней другие. И что подумает она — Лоррен, лучшая подруга. С улыбками и смехом Глория танцевала так легко и непринужденно, словно родилась и выросла на танцполе.

— Глория — редкостная девушка, правда? — сказала Клара, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Не уверена, что сюда подходит слово редкостная. — Лоррен снова повернулась лицом к стойке. Она уже насмотрелась, хватит. — Лучше сказать такая, у которой есть все на свете.

— Ах нет — я не говорю о состоятельной семье, отличных оценках и о том, что она красива, как дива с картин прерафаэлитов[48]. — Клара помолчала, выдавливая лимон в стакан газированной воды. — Она из тех редких девушек, кто может иметь благородного жениха, который ждет дома, приятеля-красавца, который всегда готов исполнить любую ее прихоть, а танцевать, тем не менее, со знаменитым пианистом из негритянского джаза. Правду говоря, это не просто большая редкость, это уже нечто совершенно исключительное.

У Лоррен окончательно испортилось настроение. Глория исключительная, а вот она сама… она… совершенно обыкновенная. А это уже полная катастрофа.

— Ну, — проговорила она вслух, поправляя прическу, — ее жених считает «тихие» бары «притонами разврата». Если б он узнал, где она сейчас и чем занимается, он поступил бы совсем не благородно. Да и Глория не казалась бы такой уж исключительной.

Песня закончилась, на танцполе раздались аплодисменты, и Лоррен увидела, как пианист целует Глории руку. Лоррен мгновенно захотелось выскочить туда и утащить Глорию прочь, но что-то мешало ей так поступить. Что именно мешало — этого она и сама не в силах была понять.