Стерегущий

— Гимназистик ты мой, гимназистик, — со странным дрожанием звучал мамин голос, пока она вынимала из саквояжа и оделяла Володю прощальными очаковскими гостинцами. Варенье из абрикосов в пузатенькой баночке, рябиновая пастила в плоской полосатой коробочке казались родными, домодельными, и не замечалось, что на лакомствах были этикетки эйнемовских фабрик: Москва — Симферополь. Мама избегала взгляда Володи. Он тоже понимал, что им нельзя сейчас встретиться глазами, иначе оба расплачутся, и внимательно рассматривал нарисованные на этикетках гроздья винограда, ломтики лимонов, золотые медали и надпись славянской вязью: «Поставщик двора его императорского величества».

Внезапно оторвав от гостинца взгляд, Володя уловил на себе пытливые взоры опечаленных маминых глаз, в которых стыли слезинки, и мужественно улыбнулся.

— Ну вот, маленький, я уезжаю. Как странно. Возьми еще вот эту коробочку, — протянула она руку. — Тут леденцы «Не кашляй». Если заболит горлышко, ешь по штучке, только не сразу глотай, пусть растают во рту.

Из ресторанного зала гостиницы «Лиссабон», приютившей на ночлег Володю с мамой, гудела органная музыка. Коридорный поднял мамин чемоданчикс привязанным к ручке портпледом и понес на улицу.

Извозчичий экипаж был сплетен из лозы, как плетут корзинку, над ним возвышался белый, подбитый красным кумачом балдахин с фестонами.

«У нас в Очакове таких нет», — подумал Володя.

Поезда ждали на платформе. Зеленые, желтые и синие вагоны подкатили внезапно. Мама стала смотреть на Володю испуганно и грустно, губы под вуалькой с мушками дрожали. Порывисто откинув вуальку, она поцеловала будущего инженера-кораблестроителя, круто повернулась на каблучках, схватилась за вагонные поручни, на мгновение задержалась на ступеньках, потом, отстранив поднимавшегося за нею носильщика, спрыгнула на перрон и снова обняла сына, покрывая поцелуями его лицо.

Паровоз загудел и дернул вагоны. Мама вспрыгнула на ступеньку. Поезд пошел быстрее и быстрее.

Отлично учился Володя Анастасов в гимназии, но знаний приобрел мало: слабоваты были педагоги и нажимали больше на латинский и греческий языки. Любознательность и врожденное влечение к изобретательству заставили мальчика самостоятельно заниматься геометрией, физикой, основами высшей математики. Накопленные знания искали применения. Володя задумал построить универсальный измерительный прибор. Понимая, что в каждом деле залог успеха — упорный труд, он снова и снова перелистывал учебники физики, читал энциклопедические словари, что-то постоянно исправлял и перечеркивал в своих объемистых записных книжках.

Универсальный прибор, однако, не был изобретен. Основных знаний у гимназиста оказалось маловато. Зато подросток узнал непреодолимую власть неотвязной идеи, благородную лихорадку упрямых исканий.

Анастасов был в последнем классе гимназии, когда старый приятель его отца навел юношу на мысль поступить в Морское инженерное училище в Кронштадте.

За год до окончания училища Анастасов, совсем готовый корабельный инженер, занялся разработкой большой темы, подсказанной ему одним из выступлений адмирала Макарова. Ему захотелось сконструировать новый, небольшой по размерам и весу, но весьма мощный двигатель, который можно было бы ставить даже на деревянные лодки без страха проломить их. Макаров как-то сказал, что если бы на его миноносках «Чесме» и «Синопе» были менее тяжелые и более надежные котлы, через Босфор в Черное море не вошел бы ни один вражеский корабль.

Анастасов принялся одевать в прочную ткань чертежа свой конструкторский замысел о торпедоносцах, новом грозном оружии нового русского флота. Работал мечтая и в мечтах видел, как во всех русских портах на морской глади стоят малые по размерам, но сильные своим оружием «торпедоносцы Анастасова». Над палубой невысокие рубки, на носу и на корме сверкающие под солнцем стальные стволы торпедометных аппаратов. Сила этих корабликов в их исключительной скорости и увертливости, в ужасающем торпедном ударе.

Когда в конференц-зале Морского инженерного училища адъютант прочел приказ о производстве, а начальник пожелал всем окончившим счастливой службы во флоте, потребовалось очень немного времени, чтобы новоиспеченные офицеры явились в дежурную комнату преобразившимися. На всех теперь были серебряные погоны и фуражки с бархатным околышком. Всем было весело и немного грустно перед расставанием с училищем и друзьями.

Большинство тут же решило проехать из Кронштадта в Петербург, чтобы кутнуть напоследок в «Буффе». Но у Анастасова были другие планы. В этот же день он явился к преподавателю Морской академии Алексею Николаевичу Крылову и показал ему свой проект нового корабля-торпедоносца.

— Идея хороша, но только идея, — сказал Крылов, ознакомившись с проектом. — Обратите внимание главным образом на двигатель. Подумайте, нельзя ли здесь применить электричество. За границей оно теперь двигает уже целые поезда.