Степной ветер

Отпрыск, разумеется, не горел желанием, но его мнения на этот счет никто и не спрашивал. В результате Потапыч с учебником и тетрадкой под мышкой оказался около большой двери, окрашенной темно-зеленой краской. Полушкин был ростом не намного выше Мишки. Открыл дверь и взглянул мальчишке прямо в лицо большими карими глазами, с нависшими над ними черными лохматыми бровями.

Потапыч никогда не видел его так близко и оробел.

– Ну что ты, проходи, – грубым голосом велел Полушкин.

Далеко они не пошли и уселись тут же, на террасе, за небольшим квадратным столом без скатерти. Мишка оглянулся. На полу – вязаный потертый оранжевый коврик, на стенах выгоревшие обои, почти белые, с размытым рисунком – то ли цветы, то ли сухая трава. В углу белый буфет, на нем плошка с вареньем и чашка с недопитым чаем. Рядом большой платяной шкаф.

Мишку удивило, что Полушкин не пригласил его в дом. На хуторе если хозяева разрешали войти, то не держали гостей на террасе или веранде.

Урок проходил скучно. Полушкин поправлял произношение каждого сказанного или прочитанного английского слова. К концу часа, который ему выделил в свой обеденный перерыв бухгалтер, Потапыч окончательно уверился в своей полной тупости и неспособности к изучению английского.

Его поразило то, как легко говорил по-английски Полушкин. Мишка, задумчивый, пришел домой.

– Ну, как занятия? – спросил отец, когда все сели за стол обедать. – Что ты такой озабоченный?

– Откуда Сергей Иванович так хорошо знает английский?

– Какая разница? Главное, что он согласился с тобой заниматься, да еще и деньги отказался брать. Толковый человек, хотя, конечно, характер тяжелый.

– Да уж! – усмехнулся дядя Гриша, скорчив непонятную Мишке гримасу. То ли ехидную, то ли недовольную.

– Ладно-ладно, – урезонил его отец. – Если ты с ним не ладишь, это еще ничего не значит.

– Он на гнома похож, – выдал свои наблюдения Потапыч, за что тут же схлопотал отцовский подзатыльник и одобрительную улыбку дяди Гриши.

– Ты не внешность чужую обсуждай, – строго выговорил отец, – а подумай лучше о своей учебе. Выполняй все, что говорит Сергей Иванович, и, может быть, тогда сдашь переэкзаменовку. Умник!

После обеда, дождавшись, когда отец с дядей Гришей уйдут на конезавод, Мишка решил осмотреть участок Полушкина. Памятуя о неудачном опыте со слежкой за трудовиком, Мишка сначала убедился, что хозяин на работе. Постучал в дверь, решив соврать, что забыл тетрадку, если Полушкин вдруг окажется дома. Но никто не открыл: Сергей Иванович жил одиноко.

Потапыч обошел дом, радуясь, что у Полушкина нет собаки. На хуторе его не считали своим, называли «горожанином». Он переехал из Ростова на хутор чуть больше года назад, не обзаводился никакой живностью и не сажал огород.

Часть окон закрывали ставни. Остальные были плотно зашторены. Это еще больше раззадорило Мишку.

«Что он скрывает? – гадал Потапыч. – Никто на хуторе так не таится. Все на виду».

Нахмурившись, он вышел со двора Полушкина и тут же чуть не попал под велосипед Димки.

– Ты вернулся? – удивился Димка, затормозив.

– Ты что, ошалел? – со злостью ответил вопросом Мишка, потирая ушибленную коленку.

– Я же не нарочно. Чего ты такой встрепанный? – Димка прилег на руль и блаженно улыбнулся. – Как оно, море?.. С нашим папашей не поездишь! У Егора велик сломался, он и чинить не хочет, и новый покупать тоже.

– Отец? – уточнил Мишка. – Он у вас суровый. – Потапыч посочувствовал и запоздало пожалел, что отдал ракушку Ленке. Лучше бы Димке подарил. – И наш Дон ничуть не хуже. А там как нырнешь, так соленой воды нахлебаешься.

Но в глазах Димки завистливо плескалось море, которого он никогда не видел и в ближайшие годы вряд ли увидит.

– Ты откуда? – спросил грустно Димка.

– От гнома! – усмехнулся Потапыч. – Папка попросил его со мной английским заняться.

– Бухгалтер? Он знает английский?

– Вот и я о том же! Лопочет, как настоящий англичанин.

– Может, он шпион? – вдруг шепотом предположил Димка.

– Мне тоже так кажется, – понизил голос и Мишка. – У него все окна закрыты ставнями или зашторены. Занимались на террасе, в дом не приглашал.

– Пошли в храм. Егор там…

За кафедрой, где любили сидеть мальчишки, пахло яблоками. Егор доедал уже третье, если судить по двум огрызкам, лежащим в углу кафедры, на каменном сером полу.

– Ты что?! Убери! – зашипел на него Димка. – Отец увидит – прибьет.

Егор неохотно сгреб огрызки и убежал выбрасывать на улицу, пробормотав, что отца все равно в храме нет, он обедать пошел.

– Я тоже есть хочу, – пожаловался Егор, вернувшись. – А он велел подождать его тут, не оставлять храм без присмотра. У нас в Ловчем нет посторонних… Если только тетке Марьяне взбредет в голову похитить свечи или кадило.

Димка в двух словах выразил опасения Потапыча:

– Полушкин – шпион.

Егор оказался самым здравомыслящим из троих.

– Чепуха! – сказал он. – Что ему тут выведывать? Сколько кур у Герасимчука?

У семьи Герасимчук было кур больше, чем у всех остальных, вместе взятых, – они торговали яйцами на рынке. Никто точно не знал, сколько у них кур, в том числе и сами Герасимчуки.