Степень вины

– Я скучаю без нее, но, кроме мыслей о Елене, меня волнует еще очень многое. – Терри смолкла, ей снова пришла в голову мысль, что нет уже той прежней уверенности в благополучном будущем Елены. Но этого она не могла сказать Пэйджиту и только добавила: – Карло – вот кто меня больше всего беспокоит.

Он, казалось, собирался о чем-то спросить, но передумал. Сказал только:

– Я боюсь этого слушания. Боюсь из-за Марии, из-за себя, а больше всего из-за него. Похоже, я сильно рискую.

Терри знала, что это правда, эксперты-юристы на телевидении уже приговорили его, хотя они и не знали, чем он рискует.

– Но назад пути нет, – ответила Терри. – Относительно Шелтон у меня есть кое-какие мысли.

2

Глядя на Элизабет Шелтон, занявшую место свидетеля, Пэйджит вспомнил о том, что сразу же инстинктивно почувствовал к ней симпатию.

Размышляя над природой этого чувства, он объяснял его тем, что ее ясные глаза светились умом и интеллектом и от нее исходило ощущение душевного равновесия, когда ни тайный страх, ни амбиции не принуждают к несправедливости или обману. Кроме того, нечто едва уловимое позволяло думать, что – каким бы хорошим профессионалом ни была Шелтон – ей отнюдь не чужды радости жизни: ее элегантный костюм и ярко-оранжевый шарфик вовсе не для роли судмедэксперта, а для кого-то, кто ей нравится. Это заставляло Пэйджита сожалеть, что они встретились в этих, а не в иных обстоятельствах и что в его задачу входило теперь доказать ее профессиональную несостоятельность.

И он вынужден был наблюдать, как она кирпичик за кирпичиком помогала Марни Шарп возводить бастионы обвинительного заключения.

Шарп кратко охарактеризовала Шелтон как опытного и знающего эксперта в области судебной медицины и криминологии и перешла к делу.

– Когда вы проводили медицинскую экспертизу, – спросила она, – вы старались найти факты, подтверждающие рассказ Марии Карелли?

– Да. Старалась.

– И такие факты были?

Со своего судейского места Кэролайн Мастерс пристально смотрела на Элизабет Шелтон.

– За исключением синяка на лице, – ответила та, – подобных фактов я не обнаружила.

– Не обнаружила, – подчеркнула Шарп.

Шелтон едва заметно кивнула; этот сдержанный жест говорил о том, что она не разделяет запальчивости Шарп.

– Да, это так, – подтвердила она.

– К этому мы еще вернемся, – сказала Шарп. – Но в связи с вопросами мистера Пэйджита инспектору Монку необходимо кое-что уточнить. Доктор Шелтон, свои тесты вы проводили в присутствии мисс Карелли?

– Какое-то время. Когда я пришла в номер мистера Ренсома, в мою задачу входило и обследование мисс Карелли – следы насилия и прочее.

– А когда это было?

– Примерно в час тридцать. Почти сразу же после звонка мисс Карелли по 911.

– И вы разговаривали с мисс Карелли?

– Да.

– Вы можете рассказать об этом разговоре?

Шелтон молчала, в замешательстве глядя на Марию Карелли.

– Среди прочего, – тихо произнесла она, – я спросила ее, имел ли с ней близость мистер Ренсом и нужна ли ей медицинская помощь.

– А что она ответила?

– Нет. На оба вопроса.

Шарп удовлетворенно кивнула:

– Не могли бы вы описать ее состояние?

Шелтон размышляла некоторое время:

– Я бы сказала, что она была подавлена – даже несколько испугана. Но вполне в здравом уме.

– По вашему мнению, у нее были признаки шока?

– Нет. – Шелтон снова посмотрела на Марию. – Мы беседовали, речь ее была вполне логичной. Конечно, было заметно, что ее очень волнует собственное положение.

Шарп наклонила голову.

– А положение мистера Ренсома ее не волновало?

Шелтон задумалась.

– Мисс Карелли упомянула о нем, только говоря об отметинах на своем теле – царапинах, синяке. Мисс Карелли приписывает их ему.

– А вы приписываете их ему?

– Нет. За единственным исключением – синяк под глазом, данные медицинской экспертизы не в пользу версии мисс Карелли о произошедшем.

Шарп была явно довольна.

– Не могли бы вы сказать, на чем основано ваше заключение?

– Конечно.

Когда Шелтон полуобернулась к Кэролайн Мастерс, Шарп оказалась рядом с ней. Было ощущение, что эта троица ведет доверительный разговор – две заслуживающие доверия профессионалки вводят в курс дела свою слушательницу. И Пэйджит остро почувствовал свою мужскую чужеродность и полную изоляцию Марии.

– Начнем, – заговорила доктор Шелтон, – с того, что я назвала бы основой рассказа мисс Карелли. Это ее объяснение того, как все происходило, на чем, как я понимаю, она настаивает.

Умный ход, подумал Пэйджит, и явно отрепетированный, а цель его – внушить всем, что Мария лжет. Сузив глаза, Мария смотрела на Элизабет Шелтон; во взгляде ее было разочарование. Обернувшись, Пэйджит бросил быстрый взгляд на Карло – сын был бледен.

– Она хорошо выступает, – прошептала Терри.