Степан Халтурин

Все лично знавшие Халтурина, подчеркивают его органическую связь со своим классом. По образованию, умственному развитию, тонкой чувствительной натуре, изящной внешности Степан стоял высоко над уровнем обыкновенного рабочего. Это не могло, однако, отдалить его от класса, сыном которого он был и оставался до конца жизни.

Ревниво оберегая честь рабочего класса и не позволяя что-нибудь нелестное говорить о рабочих, особенно об участниках рабочих кружков, Халтурин был глубоко огорчен, когда узнавал о малейшей небрежности, допущенной со стороны кого-либо из его товарищей по рабочей организации. Он стремился не допускать какой бы то ни было компрометации рабочих в глазах революционного общественного мнения, которым он очень дорожил. Кравчинский приводит случай с членом рабочей организации, который растратил деньги союза, выданные ему для поездки в Ростов-на-Дону. Все были огорчены этим. Халтурин же был в отчаянии. Он сразу не хотел верить этому. После представленных ему неопровержимых доказательств он пришел в крайнее волнение и убеждал, что сделает все с негодяем, чтобы он вернул средства. Когда же ему сказали, что при всех обстоятельствах тот не может вернуть такой суммы, Халтурин заявил, что тогда он сам из своего заработка покроет растрату. Товарищи не дали ему это выполнить, и Степан много дней был очень взволнован случившимся. Для Халтурина речь шла не только о растрате средств рабочей организации. Для него еще важнее была опасность компрометации рабочего-революционера. Сам Халтурин, высоко оплачиваемый рабочий, мастер столярного дела и в то же время квалифицированный слесарь, никогда не тратил на себя всего заработка, большую часть он отдавал на дело рабочего движения. Это дело целиком поглощало его. Подобно лермонтовскому Мцыри «он знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть». Этой думой были классовый интерес рабочих, счастье преобразованной Родины. Этой страстью была борьба за ее освобождение. Он так беззаветно отдавался рабочему делу, что у него совершенно не осталось времени для личной жизни. Он был равнодушен ко всем удовольствиям, не чуждым другим. В трактирах он появлялся редко и то с целью деловых встреч. Часы отдыха Халтурин обычно проводил в кругу знакомых ему рабочих на их квартирах, где можно было свободно беседовать о рабочем деле и привлечь к нему новых участников.

В целях расширения сети рабочих кружков или пополнении существующих Халтурин часто менял места работы. Трудно сказать, верно ли утверждение Кравчинского, что за четыре года пребывания в Петербурге он работал на 50 заводах и фабриках, но верно, что он недолго задерживался на одном и том же предприятии. Конечно, кроме задачи расширения пропаганды в рабочей среде, Степан совершал эти частые переходы по предприятиям из соображений конспирации, зная, что его разыскивает полиция.

В Петербурге не было революционера, который смог бы в короткое время приобрести столько приверженцев среди рабочих и стать столь популярным не только в рабочих кругах. Только строгое соблюдение конспирации дало Халтурину возможность непрерывно вести революционную деятельность, начатую им еще в Вятке в 1874 г. и до казни его в Одессе в феврале 1882 г., т. е. почти 8 лет, из них более четырех — в Петербурге.

В числе передовиков рабочего движения Халтурин был почти единственным, которому удалось продержаться сравнительно длительное время на воле. Большинство проваливалось через год-два. Правда, В. П. Обнорский действовал как революционер продолжительнее Халтурина, но больше половины времени он пробыл за границей, в то время как Халтурин постоянно находился в России.