Степь

— Именно, землячок, — худой траппер махнул стакан ячменного. — Резные такие столбы, навроде вот такого стакана. Узоры всякие хитрые и хари мерзкие. Иногда просто кровью обмазанные, иногда с кишками и остальным ливером. А порой и с людьми.

— Говорят, что как-то раз… — черноусый пожал плечами. — Что как-то раз даже погранцы в Степи нашли одного малого, что такой столб на себе пер. А кишки его к нему прикручены были. Так, мол, и шел.

— Да ну? — Бирюк ножом разрезал плюющуюся жиром колбасу, только что принесенную служанкой. — Прямо вот так и шел, а кишки к столбу прикручены?

Ему никто не ответил. Люди отворачивались, не смотря в пытливые глаза бородача. Енот не стал дожидаться ответа и принялся за еду. Готовил местный повар знатно, ничего дурного не скажешь.

— Ага, нашлись! — Буйный, как и обещал, возник рядом с ними. Подтянул стул, сел, пробежавшись взглядом по соседям. — Ба… какое обсчество, а! Слышь, Глист, чевой-то ты тут щас про кишки со столбами балаболил?

Худой траппер дернул щекой, потянулся к ножу на поясе. Но передумал.

— Какой я те Глист, Буйный? Ты че, перепутал…

— Поспорь еще со мной, ага, сволота. — Буйный оскалился. — Столбы, блядь, с кишками. Ты, чёль, по Степи искал пропавших? Иль, мож, ты со своим дружком на стенах стоял месяц назад? Чей-то я тя там и близко не наблюдал.

— Да пошел ты! — траппер бухнул кулаком по столу. — Да я тебе…

— Ну? — Буйный встал. — Ну?!!

— Остынь, герой. — Шельма с размаху шлепнула Буйного по спине свернутым полотенцем. — Чего разошелся-то? Глист, допивай и иди отсюда. В счет заведения, только рожи не корчь. Так, ребята, вы, конечно, гости, но… давайте без ссор. Даже если вы знаете вот этого представителя местной власти, постарайтесь тише.

— Милая, тебе невозможно отказать. — Буйный налил себе пива. — А хде ваша красотка, мужики?

— В баню пошла. — Бирюк прожевал кусок колбасы, закрыв глаза. На лице у него отразилась целая гамма чувств: от простого удовольствия до восхищения. — Ба… вкусно как, ты посмотри. Так, дружище, Глист этот враль, говоришь?

— Ой, не то слово. Охотник из него тоже никакой, если бы не его друг, что с усами, хрен бы он чего сумел. В прошлом году, поехал, значицца, наш лейтенант с мальчонкой одним в Степь. На дроф, значит, поохотиться. Уж не знаю точно, чево там случилось, но лейтенанта нам искать пришлось. Мальчишку не нашли, лошадь одна была, от нее лейтенант куски отрезал и ел. Ноги у него перебиты оказались, да и головой он рехнулся от жары и ничего толком рассказать не смог. Так и помер в гошпитале, в себя не войдя до конца.

— В сознание не приходя? — Поправил его Змей.

— Да, в это самое гребаное сознание, точна. — Буйный кивнул. — А такое дело, что когда я там вокруг да около ползал, следы искал, встретил странную хрень. Лошадь, подковы не наши, со звездой. А такие, вот прям как щас помню, у коняк именно Глиста с товарищем и были. Ну, значицца, я весь такой к командиру, мол вот, смотрите, господин капитан и все такое. Тот ажно обрадовалса, весь такой бодрый и поскакал заарестовывать наших двух друзей. Ага…

— И чего? — Бирюк отодвинул тарелку.

— А ничего. Приезжает к дому Пескаря, где эти две гниды квартировались, а там только усач. Весь из себя перебинтованный, глаза страдают. А Глист так вообще в гошпитале, вот какая удача. Вроде как схлестнулись они со степняками, еле живые назад в город добрались. И лошадей, мол, у них отбили и все такое.

— И чего? — повторил Бирюк. — Причем тут лейтенант?

— Да тово. — Буйный посмотрел на столешницу и чуть помолчал. — Зуб даю, што это их рук дело. Лейтенанта добить просто не смогли, отстрелялся, а они сдриснули. А пацаненка продали в Степь, туда в последнее время много людей продают.

— Людей? — Енот удивленно уставился на него. — Не степняки продают своих же в Степь? Да ладно?

— Ага. — Буйный поскреб пальцами небритый подбородок. — Тишком да тайком, пропадает народец с фермочек, с хуторков там. Порой слухи бывают, что многие отправляются куда-нито, сюда же, в Гай, и не доходят.

— Так оно не странно, в Степи-то? — Бирюк закурил. — Ой, благодарствую, дорогая, передай повару спасибо. И на-ка вот, тебе за труды.

Серебряная монетка юркнула в карман передника служанки, уносившей пустые тарелки.

— Так что странного, друг? Ну, пропадают, так последние лет пятьдесят постоянно кто-то в Степи пропадает. На то она и Степь, ни конца, ни края, а посередке вообще страшно подумать что.

— Так-то оно так, только, понимаш, дело от какое… — Буйный тоже закурил, не притронувшись к остаткам ароматных Бирюковских папирос. Задымил духовитой самокруткой, разом окутавшись сизыми клубами. — А ты все, смотрю, выпендриваешься с куревом, а? А пропащие наши… много их чересчур. И пропадают так, что видно, живыми брали. И не обычные степняки.

— А кто? — Бирюк зевнул.

— Шут их знает. Те, наверное, кто на город нападал.