Стены из Хрусталя

— Приличия — это фетиш, — женщина часто заморгала, а мистер Томпсон продолжал. — Приличия, манеры, честь, великодушие, любовь — все это лишь конструкции. Люди придумали их, чтобы проще было общаться. Чтобы не перегрызть друг другу глотки. Или перегрызть, но в более цивилизованной манере. С самого детства нам внушают, что иллюзии и есть реальность. Верно, и вам втолковывали в приюте, что нужно приседать перед теми, кому повезло родиться прежде вас, даже если у них мозгов с наперсток. Это конструкция под названием «уважение к старшим.»

— Откуда вы знаете, что я росла в приюте? — спросила Эвике, посылая мужу уничижительный взгляд.

— Я внимательный слушатель.

— Ах, вот как? Был тут один вампир, тоже очень любознательный. Только вот наша Берта быстро ему нос укоротила. Но у него хоть принципы были, а у вас…

— Но раз вы говорите о нем в прошедшем времени, он уже покинул наш мир? — улыбнулся Генри. — Ну и куда его завели принципы? Хотя вы правы, у меня с вампирами много общего. Я тоже охочусь на окраинах и таскаю овец, отбившихся от стада.

— И пожираете.

— И превращаю в других волков. Удивительно, на что способна овца, доведенная до отчаяния.

Эвике наклонилась к нему поближе.

— А если я вот прямо сейчас встану и расскажу, что вы мне тут плетете? Пусть все узнают.

— Расскажите, если очень хочется.

Женщина не сдвинулась с места.

— Вот видите, вы боитесь нарушить приличия. Но даже если объявите во всеуслышание, какой я негодяй, вам все равно не поверят. Потому что у присутствующих тоже есть свои предрассудки. В частности, предубеждение против рыжих иностранок непонятного роду-племени. И сами оскандалитесь, и мужа во все это втяните. Ну зачем портить праздник?

Теперь и Эвике улыбалась, но в ее улыбке не было ни капли веселья. Зато в таком положении губы не дрожат.

— Уолтера я вам не отдам, — шепнула она. — Никогда. Его вы у меня не отнимете.

Напиваться в одиночку невежливо, поэтому Томпсон поднял свой бокал и посмотрел на Уолтера. Тот повторил его движение, и мужчины выпили.

— Уже отнял, миссис Стивенс, — шепнул Генри, опуская бокал.

Еда утратила вкус. С таким же успехом лакей мог совать ей тарелки с мокрыми отрубями. Опустив голову, Эвике механически жевала, лишь бы не разговаривать с мерзавцем. На мужа тоже старалась не смотреть.

После десерта дамы, как водится, отправились в гостиную, мужчины же остались в столовой, пить портвейн и беседовать о том, о чем при женщинах не поговоришь. Правда, самой рискованной темой, которую затрагивали гости доктора Элдритча, было высшее образование. Разговор и правда не для дамских ушек, ведь слабому полу в университетах не место.

Как только гости стали из-за стола, обеспокоенный Уолтер подбежал к жене.

— Эвике? На тебе лица нет! Устала? Что-то болит? Поехали домой!

— Все отлично, — проскрежетала она.

Бежать с поля боя не хотелось. Вскоре все опять соберутся в столовой, чтобы закончить вечер кофе и бутербродами. Всего-то полчаса продержаться! И она последовала за хозяйкой.

В незнакомой компании ей было неуютно. Радовало лишь то, что одета она не хуже остальных. Платье Эвике выбрала из темно-синего бархата, в надежде, что ее округлившийся живот будет не так заметен. А то еще сглазят, чего доброго. Беременные модницы могли и в корсет затянуться, но подобная глупость никогда бы не пришла ей в голову.

Эвике усадили на диване, между самой хозяйкой и миссис Лозендж, худосочной дамой с целым выводком дочерей. Сначала гостьи искоса посматривали на иностранку, затем раздался шепоток.

— Она правда из Трансильвании?

— Незаконная… то-есть, натуральная дочь какого-то графа.

— А по-английски понимает?

— Да! — чуть громче, чем требовалось, ответила Эвике. — С английским у меня все в порядке.

Прежде чем покинуть замок, она подкараулила Изабель и в качестве компенсации за моральный ущерб потребовала от нее услугу. Они отправились в библиотеку, где Изабель снова загипнотизировала девушку и загрузила ей в память шеститомный словарь. С тех пор на английском языке Эвике изъяснялась даже грамотнее, чем на родном.

Дамы смерили ее взглядами, способными заморозить лаву в жерле вулкана, и Эвике смущенно потупилась.

— Ну и как тут у вас… с вампирами? — спросила она. Ну не о масле же с ними говорить, в самом деле!

— Вамп… — брезгливо проговорила миссис Лозендж. — Милая, запомните: о таком в приличном обществе не беседуют! Не знаю, что принято в Трансильвании, но здесь порядочные дамы таких слов не произносят!

— Но ведь ваши мужья их изучают?

— Разумеется, — миссис Элдритч поспешила загладить недоразумение, — они изучают неодушевленных существ, но ведь это не дает нам, женщинам, права затрагивать такие вопросы. Вот, к примеру, супруг миссис Фейсфулл по профессии хирург, но ведь не будет же она обсуждать… мнээ…

— Кишки! — догадалась Эвике.

— Внутренности, — мягко поправила ее миссис Элдритч.