Стелла искушает судьбу

— Да… Нет… Я не знаю, — пожал плечами Ларичев. — Деньги мы, может быть, просто все потратили. Я не помню. А паспорт мог выронить, когда деньги доставал. Или в кафе, или у Моргулиса. Я, правда, ему звонил потом. Он ничего не находил.

Дмитрий достал из кармана плаща паспорт и повертел его в руках:

— А раньше вы не могли его потерять? До двадцать третьего?

— Мог… — виновато сказал Владимир Ларичев. — Мы с ребятами артподготовку с двадцатого числа начали… Мог. Вполне.

— Вот, молодой человек, что значит вести подобный образ жизни, — строго сказала Ирина. — Вы напились и потеряли паспорт, а жулик, прикрываясь вашим именем, обманывал честных…

— Вы знаете этого человека? — перебил ее Дмитрий, сунув в нос примостившемуся на диванчике рядом с ним Ларичеву паспорт.

— Н-нет! — отшатнулся тот. — Хотя постойте… Нет, не помню. Видел вроде где-то… А не помню.

— Может, в кафе? Или у вашего приятеля… Моргулиса? — наседал на перепуганного парня Дмитрий.

— Н-не знаю. А вы у Моргулиса и спросите.

— Адрес?

— Чей? — подскочил Ларичев.

— Приятеля.

— A-а. Юрки? Сейчас в записной книжке посмотрю. Как доехать знаю, а почтовый…

* * *

— Да, Ир, и не корчи из себя следователя, пожалуйста, — попросил Соловьев, когда они приехали к дому Юрия Моргулиса.

— Хорошо, — немедленно отреагировала Ирина. — Я буду корчить, как ты выражаешься, из себя прокурора.

Дмитрий только вздохнул. Уж он-то знал характер своей бывшей жены. Недаром друзья, естественно, опираясь на звучание фамилий супругов, иногда подшучивали: берегись, как бы кошка не съела птичку! Такая опасность всегда существовала. Особенно в прежние времена, когда они были женаты. Однако и теперь Дмитрий вовсе не горел желанием спорить с Ириной.

Моргулис, видимо предупрежденный Ларичевым, встретил их совершенно спокойно. Более плотный, в отличие от приятеля, и куда менее нервный, он, едва взглянув на фотографию, заявил:

— Да знаю я его. Фуфлыжник.

— Интересная фамилия, — подняла брови Ира.

— Как его зовут? — бросив на нее недовольный взгляд, спросил Соловьев.

— Славик Клебанов. Святослав Олегович Клебанов.

— А где живет?

Юрий, пожав плечами, назвал адрес и добавил:

— Только вы его там не найдете.

— Почему?

— Он… в начале февраля… Да. Точно. В первых числах. Взял у каких-то крутых ребят партию товара на реализацию. А его другие крутые ребята кинули. Ну и… Сами понимаете: он деньги собирает, а счетчик щелкает, и с каждым днем сумма увеличивается. Теперь вообще всем должен. Ну и хозяева товара… Крутая братва. Вот он и скрывается.

Оказавшись на улице, Ирина зябко повела плечами. Уже начался май, а вечерами было довольно прохладно.

— Все? След потерян? — грустно спросила она своего спутника.

— А тебе понравилось быть сыщиком? — усмехнулся Дмитрий, распахивая перед ней дверцу машины. — Садись, домой отвезу.

— Спасибо, — уныло отозвалась Ирина.

— Не вешай нос. И жди известий. Найдем.

— А мне его уже жалко стало, — неожиданно выпалила женщина. — Ведь он ворует, чтобы заплатить долг? Получается, что он оказался в безвыходном положении и именно поэтому совершает глупость за глупостью… К черту! Давай бросим все это. Замок мне Коля новый поставил…

— Нашла кого жалеть, — отрезал Дмитрий. — Нечего лезть в бизнес, когда вместо мозгов в голове опилки!

Однако Ирине почему-то казалось, что опилки в голове именно у нее. Ей действительно стало жаль глупого вора.

* * *

Рита поставила ведра в сенях и прошла в комнату:

— Екатерина Романовна, воду я принесла. Может, в сельмаг сбегать? Хлеб кончился.

— Посиди.

Рита присела па колченогий венский стул и, опустив локти на стол, оперлась о ладони подбородком. Что-то в тоне Екатерины Романовны ее насторожило.

Старуха Баринова многое повидала в жизни. И войну прошла, и лагеря. Потеряла всех родных и друзей и доживать свой век собиралась в одиночестве. Однако в ее жизнь стремительно, как метеорит, ворвалась Рита…

После гибели Петра Корякина девушка несколько дней скиталась по лесам и полям, ночевала под открытым небом, боясь даже приблизиться к человеческому жилью. Когда голод и усталость победили страх, она забрела во встретившуюся на ее пути деревню и упала в обморок на крыльце дома Екатерины Романовны. Как хватило сил у сухонькой, хрупкой старухи втащить ее в дом, она не понимала, но догадывалась, что в лице Бариновой видит пример победы духа над телом.

Крючконосая, седая и прямая, как палка, старуха казалась личностью неприятной, но Рита уже имела опыт общения с бабками, похожими на бабу-ягу, и на внешность внимания не обращала.

Пробредив ночь на старухиной кровати, Рита, открыв утром глаза, увидела придремавшую на стуле рядом Екатерину Романовну. Сон стариков чуток, и, едва девушка зашевелилась, бабка поднялась и зашаркала к печке. Достав оттуда ухватом черный от копоти чугунок, она налила в щербатую чашку густого куриного бульона и подала Рите.

Лишь когда девушка, с удовольствием опорожнив третью чашку, собралась встать с постели, Екатерина Романовна, остановив ее жестом, заговорила: