Стелла искушает судьбу

Только сейчас, подняв на нее глаза, Рита сумела рассмотреть загадочную Миру, двигавшуюся совершенно бесшумно и говорившую очень тихо и лаконично, будто ей жаль тратить лишние слова. Невысокая, очень худая, эта женщина казалась припорошенной пылью. Едва ли ей было больше тридцати пяти, но, прежде, несомненно, яркая, она выглядела как ее собственный потускневший от времени портрет. В круглых, чуть навыкате черных глазах читалась затаенная печаль и мудрость много страдавшего человека.

Рита извлекла из кармана куртки паспорт, который постоянно таскала с собой, и ничуть не удивилась, когда Петя, забрав его, поспешил к выходу.

— Идем, — позвала Риту Мира, и они отправились в ванную.

Через два часа Рита рассматривала себя в зеркале и не узнавала.

Черные волосы и черные брови сделали ее лицо грубее и проще. Она даже показалась себе несколько вульгарной. Мира ее мастерски постригла, и теперь ее волосы едва достигали плеч, а лоб закрывала густая челка. Очки с простыми стеклами в толстой роговой оправе довершили преображение.

Из одежды Мира оставила ей только полусапожки и белье. Нарядную кожаную куртку она заменила на поношенную джинсовую черного цвета, а дорогие джинсы на простенькие тайваньские, тоже черные, не черные даже, а какие-то седоватые. Бирюзовый свитерок — на серый, домашней вязки из грубой шерсти с высоким воротом и фланелевую клетчатую ковбойку.

Кроме того, она дала Рите денег — около четырехсот рублей, сказав, что это разница в цене вещей.

Когда в начале седьмого утра явился Петя, он остался доволен превращением.

Протягивая Рите паспорт, он объявил:

— Рад познакомиться, Фарида Саясовна!

Изумленная Рита открыла красную книжечку и ахнула, прочитав: Фарида Саясовна Мухамеджанова.

На паспорте была приклеена ее фотография.

— Вот так… — печально сказал Петя. — Теперь ты лишилась даже имени.

Пользуясь тем, что Мира опять исчезла, Рита спросила:

— А почему ты не сказал Людочке, что мы едем сюда, а не к твоей сестре?

— По кочану, — буркнул Корякин, вновь становясь колючим и раздраженным.

— Петя… Прости… Но если ты должен был убить меня, то почему теперь помогаешь?

— Ой, да не трави ты мне душу! — взвыл Петр и, круто повернувшись, вышел из комнаты.

* * *

Рита все-таки заставила Петра заехать к Людочке и Галине Григорьевне. Она просто не могла исчезнуть, не попрощавшись с ними и… Она даже себе боялась признаться в этом — не убедившись, что с ними все в порядке.

Едва войдя в дом, Рита ощутила приступ дурноты — стулья на террасе были разбросаны, скатерть со стола кто-то наполовину сдернул, разбив при этом чашки и опрокинув самовар. Под столом темнела лужица… Нет, это было вишневое варенье, вытекшее из свалившейся вазочки.

Петр остановил ее на пороге комнаты:

— Подожди здесь.

Увидев выражение лица Корякина, Рита оттолкнула его и шагнула вперед.

Задушенная капроновым чулком Галина Григорьевна лежала в инвалидном кресле, вцепившись окоченевшими пальцами в жгут, затянутый на ее горле. На лице ее застыло выражение ужаса и неописуемого страдания, изо рта, как бы приоткрывшегося в беззвучном крике, высовывался язык, казавшийся третьей губой…

Напротив сидела на стуле Людочка. Голова ее безвольно свисала на грудь, рыжие волосы прикрыли лицо. Она не падала лишь потому, что ее крепко-накрепко привязали к стулу. Тонкие веревки, перехватывавшие обнаженные руки — на девушке была только ночная сорочка, — глубоко впились в тело.

Рита бросилась к ней, откинула волосы с лица и дико закричала. Петр, немедленно оказавшийся рядом, зажал ей рот ладонью, которая пахла бензином и табаком.

На месте правого глаза Людочки зияла страшная обугленная дыра, все лицо покрывали язвы ожогов. Рита увидела на полу паяльник, и ее затошнило.

— Бежим, — словно бы проглотив ком в горле, сдавленно приказал Петр.

— Убей меня! Убей! Я не хочу жить! Я приношу всем смерть! Так зачем же мне жить?! Убей меня, и тебя простят… — рыдала, опустившись на колени перед трупом Людочки, Рита.

Корякин поднял ее за волосы и дважды наотмашь ударил по лицу:

— Заткнись, дура! У нас нет времени на истерики.

* * *

— Все, кажется, оторвались! — напряженно сказал Петр, косясь на зеркальце заднего вида.

Рита не ответила. Да и что она могла сказать? Как только они выехали из города, Корякин заметил машину, преследовавшую их. Причем в открытую. Это были те самые красные «Жигули», которые Рита увидела вчера ночью у своего дома. Напавшие на их след убийцы выжидали удобного момента, когда на дороге не будет машин…

Настояв на том, чтобы побывать у Людочки и Галины Григорьевны, Рита сделала ошибку, которая могла стоить жизни и ей, и Петру Корякину. Именно там их и заметили.

Однако беглецам повезло. Гонка продолжалась уже около часа, когда они оказались в хвосте огромной колонны грузовиков. Совершая рискованные обгоны на узком шоссе, Петр загнал в кювет водителя встречного «Запорожца», едва вывернул из-под носа «Икаруса», чуть не столкнулся с рефрижератором, но вырвался вперед, обогнав колонну.

Преследователи отстали, не желая рисковать своей жизнью. Корякину и Рите терять было нечего.