Стелла искушает судьбу

От внимания Виктории Викторовны не ускользнуло то, что он колеблется. Видимо, ему тоже надоела бестолковая суетливость Комовой. Она была хорошим ассистентом по актерам, второй же режиссер из нее явно не получился. Однако Михаил Георгиевич обладал пакостным характером, о чем на студии знали абсолютно все, его не любили и работать с ним никто не хотел. В этом и заключалась причина, по которой он пошел на эксперимент — сделать Светлану Ивановну вторым режиссером. Эксперимент не удался.

— И все-таки, — тонко улыбнулась Чекалина, — ввиду производственной необходимости…

— Ну разберитесь же, Светлана Ивановна! — заорал режиссер. — Ищите кандидатуру, Виктория Викторовна. Потом обсудим.

— Кажется, я уже нашла.

— Что? Что, Егор? — переспросил Михаил Георгиевич. — Снимешь всех на самом низком топчане? Поступай как знаешь, мне надоел этот балаган. Тоже мне забастовщицы!

* * *

Выходившая из бухгалтерии (которая одновременно являлась кабинетом директора) Ирина нос к носу столкнулась с Чекалиной.

— Ирина Леонидовна, вас-то мне и надо.

Ира убрала в сумочку полученные деньги и взглянула на директрису:

— Слушаю вас.

— У меня есть предложение. Давайте-ка отойдем в сторонку?

— Пожалуйста.

Женщины уселись на стулья в вестибюле возле лестницы и достали сигареты: Ирина — ленинградский «Пегас», Виктория Викторовна — «Винстон».

— Что вы курите всякую дрянь? — улыбнулась Чекалина, протягивая Ире свою пачку. — Берите.

— Благодарю, но я курю только советские.

Чекалина улыбнулась еще шире:

— Привычка — вторая натура. Итак, вы человек прямой, так что сразу приступим к делу. Как вы отнесетесь к предложению попробовать себя в, так сказать, иной роли?

— Вы хотите предложить мне сниматься в другой картине? — удивленно подняла брови Ира.

— Нет. Я хочу предложить вам должность второго режиссера. Комова всех утомила своей бестолковостью…

— Вот как? — Глаза Львовой сузились.

— Так что вы мне ответите?

— Нет.

— Почему? — подняла соболиную бровь Чекалина.

— Я должна объяснять?

— Неплохо бы.

— Со Светланой Ивановной я знакома более десяти лет. Она мне ничего плохого не сделала, и подкладывать ей свинью как-то, знаете… Словом, не в моем амплуа.

— Мы ее в любом случае уволим…

— Не думаю. Комова единственный человек на «Мосфильме», который дружески относится к Михаилу Георгиевичу. Я полагаю, что он ценит это.

Чекалина фыркнула, всем своим видом демонстрируя удивление наивностью собеседницы.

— Не ценит? Тем хуже для него, — пожала плечами Львова.

— Мы обсуждали с ним сегодня такую возможность и решили, что заменим Комову.

— Не на меня, — отрезала Ирина, вставая.

— Я считала вас умным человеком…

— Вы ошибались.

* * *

— Ну куда же мы едем, Влад?

— Сюрприз, Ритуля.

Рита дулась минут пятнадцать. Она отвернулась от спутника и смотрела в окно автомобиля на проносившиеся мимо скучные голые леса, поля, в которых еще белел местами снег, и не совсем сбросившие ледяное покрывало речки. Однако терпения ей хватило ненадолго.

— Ну, Влад, так нечестно! Скажи! И сапоги зачем кирзовые? Почему ты их принес и велел мне надеть?

— Не кирзовые, а хромовые. Офицерские.

— Хорошо, хромовые. А зачем? — лисой подъезжала Рита.

— Сюрприз.

— Ну скажи-и-и! — капризно заканючила девушка.

— Ни за что. Скоро сама увидишь.

— Когда?

— Скоро.

Скоро Рита и в самом деле увидела… Высокий, нескончаемый забор. Это привело ее в бешенство, однако она молчала. Зачем поддаваться, когда тебя явно дразнят? Машина свернула к высоким дощатым воротам, и Влад посигналил. Из будочки, встроенной в забор, выглянул служитель и, увидев Влада, расплылся в улыбке. Ворота немедленно раскрылись, и они въехали на территорию… Чего? Рита терялась в догадках.

От стоянки для автомобилей, расположенной прямо возле ворот, к обшарпанному зданию скорее всего дореволюционной постройки, перед которым стояла статуя, изображавшая коня в натуральную величину, вела прямая, довольно широкая заасфальтированная дорога. По ней и пошли Влад с Ритой.

Заросли кустарников, тянувшиеся вдоль дороги, поредели, и Рита увидела поле, по которому скакали всадники! Поле огораживал невысокий заборчик, какими иногда отделяют тротуары от проезжей части. Его, в свою очередь, огибал высокий забор, который тянулся далеко направо и налево и исчезал в густом лесу, видневшемся в отдалении.

— Догадалась? — лукаво улыбаясь, спросил Влад.

— Ой! — только и сказала в ответ Рита.

Еще в начала марта, после возвращения из Греции, они как-то заговорили о лошадях. Оказалось, что Влад, как и Рита, обожает коней. Правда, Рите до сих пор не случалось видеть этих благородных животных иначе, как по телевизору, и Влад, словно бы в шутку, пообещал исправить столь досадное упущение. Она и думать забыла об этом, а он…

— Мне и покататься дадут?

— Забудь слово «покататься», а то тебя отсюда выгонят с позором! — с напускной суровостью предупредил Влад.

— А как же говорить?

— Катаются на санках, а на лошадях ездят.

Они вошли в здание, причем Владу пришлось вести свою спутницу за руку, так как она постоянно оглядывалась и оттого на каждом шагу спотыкалась.