Статус: все сложно

– Глупости? – зеленые глаза вспыхивают. Мечут искры, которые я так хотел увидеть в отражении.

Она подходит и кулаками бьет в грудь. Потом вырывает несколько рубашек и бросает их на пол, топчется по ним. Они мнутся. Под ее рукой еще какая-то одежда, что была правильно уложена на полках. Скидывает их. Что-то кричит, ругается. Игра?

– Так ты хотел? – в ход летят мои пиджаки. Дорогие, между прочим. Вон тот, что она пытается разорвать в своих руках, я шил на заказ. И кто бы мог подумать, что Навицкий младший будет себе шить костюмы по своим меркам из дорогой итальянской шерсти. Я даже улыбнулся. – Смешно?

Я ухожу и оставляю ее одну. Да, вот в таком состоянии. Если это игра, то она быстро успокоится, а если я и правда наконец-то вывел ее из себя, и она показала свои истинные эмоции, то пусть учится с ними справляться.

– Убрать все не забудь.

Закрываю входную дверь и ухожу. Насвистывая какую-то песню. Странно, голова прошла, секса не было, хотя очень хотелось, с Ритой поругался. Но я спускаюсь к своей машине, и мне хорошо.

Глава 9

Глеб.

Милку замечаю сразу, хоть она и стоит поодаль. Грустно опустила голову, глаза прячет за большими солнечными очками. Снова короткие шорты, что больше похожи на трусы. Но вид открывается превосходный. Ее длинные ноги мне нравились всегда. Сверху черный пиджак и толстый пояс. Она одета во все черное. Так странно. Выходила замуж в белом, разводится в черном. Как все в нашей жизни символично. Новая жизнь, как белый лист, как платье невесты. А переворачиваешь страницу, закрываешь книгу – и перед тобой темная обложка. Сказка закончилась, а конец остался открытым. Грустно и обидно. У читателя множество вопросов осталось. А что скрывает главная героиня? Автор, нам нужны ответы.

У входа столпились пары. Они то как раз оделись как надо: празднично, торжественно. Мила иногда поглядывает на них, но ее глаз не вижу. Кажется, она смотрит на них с долей пренебрежения. Милка скрестила руки на груди, а потом, опомнившись, достает из маленькой сумки телефон. Очевидно, проверяет время. Ведь я опаздываю. Только я в это время просто сижу в машине и наблюдаю. За ней.

Она другая. И дело не в выбранной одежде. Да, она более откровенна, сексуальней. Вон тот парень, друг жениха, уже несколько раз бросал в ее сторону многозначительные взгляды. Прическа не такая идеальная. Сейчас ее волосы просто собраны в высокий хвост. А у висков выбиваются несколько прядей. Они слегка закручиваются, потому что Мила все время заправляет их за ухо.

Захотелось не просто узнать ответы на мои вопросы, мне захотелось узнать – кто она? Какая она сейчас? Где та Мила, что решила договориться с моим отцом, непростым человеком, между прочим, и выскочить за меня замуж. Безумна или глупа?

Стоит и переминается с ноги на ногу. Невербально ловлю признаки злости. Что-то быстро набирает в своем телефоне. И только по раздавшейся мелодии в салоне, я понимаю, что она звонит мне.

– Навицкий.

– Навицкий, ты сообщение прослушал вчера?

– Конечно.

– Тогда где ты? Ты в курсе, что у нас запись? Время, время!

– Ты куда-то спешишь? – хочется еще увидеть ее эмоции. Немного злости, чуть-чуть раздражения и самую малость бешенства.

– Нет, что-ты! Могу подождать еще четыре года, – плюется в меня своими словами, что больше похожи на пули. Немного ранят. Самую малость.

– Тогда ручкой мне помаши!

– Чего?

– Ручкой, говорю, помаши! Видишь, машина моя стоит!

Она крутит головой в разные стороны. И только потом, когда взглядом нашла мой черный Порш, наигранно весело, с искусственной улыбкой, начинает махать мне рукой. Вижу, что-то говорит себе под нос. В своем дневнике она писала проклятия в мой адрес. Кто знает, может, это они же.

Медленно выбираюсь из машины. Потягиваюсь, каждое движение размеренное, словно я приехал не в ЗАГС подавать на развод, а в санаторий на отдых. Меня еще ждут несколько умопомрачительных дней, где я буду валяться на теплом песочке, а официанты будут приносить мне прохладительные напитки. Даже закрыл глаза, подставил лицо весеннему солнцу. Оно уже пригревает по-летнему.

Понимаю, что без одного месяца, прошло ровно четыре года с последней нашей встречи. Четыре года – это мало или много? Для двух людей, что абсолютно не подходят друг другу? Наверное.

Шаги маленькие. Я подхожу медленно. Мила стучит ногой об асфальт. Вся в нетерпении, а может, в предвкушении. Ведь это ее идея – подать на развод. Ее идея выйти замуж за меня, ее идея и развестись.

– Привет, – улыбаюсь. Раньше она считала, что моя улыбка очаровательна. А сейчас она какая? Скажи мне, Мила.

Она молчит. Злится. Чувствую это. И вижу по огненным глазам. Сжигают дотла. Еще чуть-чуть, и от Глеба Навицкого не останется и следа. Только воспоминания, написанные Милой Апраксиной в ее же дневнике.

С этой мыслью я улыбаюсь еще шире. Даже хочется засмеяться.

– Ты считаешь это смешно так опаздывать? Навицкий, ты вроде теперь серьезный бизнесмен, пол-Москвы спорткарами обеспечиваешь. А сам? Непунктуальный, несерьезный и … – она запнулась. Да, Мила Апраксина, когда злишься, логика начинает хромать.