Статист

Деятельность, связанная с нервным напряжением, не могла не сказаться на здоровье Савелия Ивановича. Инфаркт свалил его во время разработки очередного клиента. Он выжил, но, посчитав это знаком свыше, принял твердое решение отоити от дел и жить жизнью обычного пенсионера. Кое-какие запасы обещали ему безбедную старость, тем более что ни родных, ни близких у престарелого вора не было, как не было вредных привычек и пристрастий, требующих существенных затрат. Самой большой статьёй расхода являлись театр и филармония, к которым Гусев был неравнодушен с юных лет. Но теперь эту слабость он мог себе позволить ровно настолько, насколько позволяло здоровье.

Лёжа на любимом старинном кожаном диване, укрывшись тёплым ласковым пледом, Савелий дремал под приглушённый звук огромного телевизора, висевшего на противоположной стене, и не сразу услышал трель дверного звонка. Он давно уже никого не ждал и давно никому не радовался. Вставать не хотелось. «Позвонят и уйдут, — решил он. — Наверное, кто-нибудь из коммунальщиков». Но кто-то настырный за дверью не собирался отступать и продолжал упорно давить кнопку звонка. Нехорошее предчувствие закралось в сознание хозяина квартиры. «Не иначе — мент? — подумал он. — Придётся открывать — этот не отвяжется». Шаркая тапочками, Савелий побрёл к двери.

Предчувствия его не обманули: это был тот самый следователь, на крючке у которого он пребывал уже много лет. Майор Корнеев был в штатском, но спутать его с простым обывателем мог разве что слепой. Служителя Фемиды выдавали не только осанка и жесты, но и самоуверенное выражение лица с колючим немигающим взглядом. Улыбаясь правым уголком рта, майор спросил:

— Что так долго? Не ждал?

— Болею я, — неохотно ответил Савелий, даже не пытаясь скрыть, что визит незваного гостя ему крайне неприятен.

Улыбка из правого уголка губ Корнеева плавно переползла в левый.

— Да я вижу, Савушка, ты мне совсем не рад, — с иронией в голосе произнёс он.

Слегка поморщившись, Гусев ответил:

— Последний раз я испытал чувство радости тридцать лет назад, когда от меня ушла жена.

— Шутишь? Значит, не всё так плохо. Я к тебе по срочному делу.

С этими словами майор буквально вдавил своим мощным корпусом вглубь квартиры тщедушное тельце её хозяина и решительно проследовал в гостиную.

— Есть же тапочки, — простонал Савелий, любивший чистоту и порядок.

Гость никак на это не отреагировал; по-хозяйски расположился в удобном кресле, обитом светлой кожей; придвинул к себе хрустальную пепельницу; закурил и, выпустив облако табачного дыма, сказал:

— У меня очень мало времени. Поэтому сразу о деле: нужно прошерстить три квартиры в одном доме.

— Иван Корнеевич, — перешёл на жалобный тон Гусев, — я после инфаркта ещё не оправился. Может быть, на этот раз как-нибудь без меня, своими силами? А?

— Я тебя и так почти год не трогал. У тебя было достаточно времени, чтобы поправить здоровье. Если бы мог обойтись без тебя — обошёлся бы. Да ты не трясись! Работа абсолютно без риска. На завтра я хозяев этих квартир вызвал к себе на допрос в качестве свидетелей и продержу их столько, сколько потребуется. В восемь ноль-ноль я пришлю за ними машину. Можешь работать не спеша, без суеты. Люди самые обычные. Один — отставной полковник, военком; вторая — старушка, почти глухая и слепая; третий — мастер-кустарь, занимается ремонтом бытовой техники на дому. Вот на его квартиру нужно обратить особое внимание. Этот Кулибин вызывает у меня наибольшее подозрение.

— А искать-то что? — отмахиваясь от табачного дыма, спросил Савелий.

— Кейс. Такой вот чёрный пластиковый футляр для рыболовных снастей. — Майор жестами пытался показать размеры предмета, о котором говорил. — Довольно длинный, но не толстый, сантиметров десять-двенадцать, с тиснёной рыбкой на верхней крышке. От тебя требуется только найти и сообщить мне, оставив всё как есть. Желательно даже не прикасаться к нему. Вот и всё твоё задание.

— Дорогая вещь?

— Не то слово! Дело даже не в цене, а в принципе. Один приятель решил сделать из меня идиота. Он перепрятал эту вещь и не сознаётся, куда именно. Но я знаю точно: далеко от своей берлоги он её отнести не смог — не было у него на это времени. — Майор ненадолго задумался, сделал пару затяжек и произнёс, выпуская дым: — Кстати, не мешало бы тебе и эту квартиру проверить. Чем чёрт не шутит! Может, мои охламоны чего-то не досмотрели? Квартира опечатана, но ты не обращай внимания — работай смело. Это второй этаж, номер четыре. Вот тебе список других квартир и мой телефон, по которому позвонишь по окончании работы. — Майор протянул Гусеву блокнотный листок. — Надеюсь на положительный результат. Ты уж постарайся.

Савелий неохотно взял бумажку и, даже не взглянув на содержание, положил на стол.

— Стар я уже, чтобы стараться, — вяло произнёс он. — Годы не те, здоровье не то…

— Ты не дерзи мне, Гусь, — прорычал Корнеев. — И не забывайся. А то я тебе испорчу и старость, и остатки здоровья.

Гусев тяжело вздохнул, поморщился, как от лимона, и грустно ответил на угрозу: